Вот мы и встретились

Он зря переложил листок с надписью «Главный геолог» в самый низ. Вернувшийся из командировки Романов сразу же запросил предувольнительный отпуск, чтобы спокойно и основательно перебазироваться в новый лагерь из двух комнат в большом городе и начать осваиваться там, прокладывая реперные маршруты. Поскольку Иван Всеволодович и без того был в курсе всех дел экспедиции, то передача материалов не отняла и половины дня, и, вот, он совсем уж неожиданно стал и.о. На прощанье обменялись мнениями о перспективах экспедиции, и выяснилось, что каждый, несмотря на долгие годы совместной работы, видит свой путь. Романов считает, что надо наращивать темпы и площади геологосъёмочных и поисковых работ, а новый главный геолог, уже выработав своё отличное мнение, оказался сторонником усиления и углубления поисковых работ, для чего следует создать в экспедиции хорошо оснащённую геохимическую службу и обязательно проводить тематические работы по обобщению и анализу предшествовавших исследований. Каждый был прав, но найти золотую середину предстояло Ивану Всеволодовичу. Он оказался одновременно и защитником, и нападающим, и разыгрывающим в геологическом матче, да к тому же ещё и в жесточайшем цейтноте. Другой бы сник и пустил всё на самотёк, отбывая повинность на поле, а он только обрадовался вороху неотложных дел. Вера уже казалась туманным сном, а случай на реке – чужой сценой из телебоевика.

Наметились серьёзные изменения и в жизни Марии Сергеевны. Вернее, она сама себе их выдумала, вознамерившись за кратчайшее время создать лицензионный народный театр, выступить с ним в фестивальном конкурсе в мае месяце и завоевать первый приз. Так получилось, так уж распорядилась судьба, что оба полезли на вершины своего дела, каждый на свою, каждый со своими надеждами, препятствиями, промахами и успехами, и только время восхождения на Олимп было одинаково ограниченным. Естественно, что занятые до макушки любимым делом, они стали меньше уделять времени друг другу, резко сократив второстепенный телефонный трёп. К тому же он вдруг осознал, что её не очень волнуют его проблемы, а если она и интересуется ими, то просто так, мимоходом, быстро сворачивая на свои, и эта игра в одни ворота перестала устраивать Ивана Всеволодовича. Да и разговоры сплошь о театре не давали ему никакого целостного представления о ней. Дело, прежде всего – дело, убеждал он её и себя, и вот получил в ответ театральный кокон. Удалось, правда, услышать, что не терпит готовки, вернее, не терпит потери времени на неё, потому что ей всё время надо спешить, иначе заболеет. Себя он тоже не относил к гурманам, но иногда очень хотелось хватануть чего-нибудь вкусненького, домашнего, особенно под хорошее настроение, а если каждый день будут магазинные пельмени, то не ручается, что не сорвётся и не испортит обоим аппетит. Но это всё мелочи, главное, что у них родственные синхронные души.

Остатки ноября и декабрь у обоих пролетели вихрем со всё нарастающими завершениями. Мария Сергеевна готовила чеховские «Три сестры» - спектакль, после успешной постановки которого можно было бы и претендовать на звание народного.

- Как вы думаете, - спрашивала у далёкого фаната, - кого я буду играть?

- Ольгу, - с трудом вспомнил он имя старшей сестры.

- Как вы догадались? – она была разочарована его быстрой догадкой.

- При моих способностях это не составляет труда, - обрадовался, что нечаянно угадал.

- Да, Ольгу, - подтвердила Мария Сергеевна. – Помните, что она говорит в финале?

Иван Всеволодович, конечно, не помнил, хотя и штудировал классика совсем недавно и совсем зазря.

- Помню, - придал голосу побольше уверенности.

- А я вам ещё напомню, послушайте и оцените и роль, и меня: «Пройдёт время, и мы уйдём навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живёт теперь. Кажется, ещё немного, и мы узнаем, зачем живём, зачем страдаем. Если бы знать, если бы знать!». Ну, как?

- Потрясающе, - искренне похвалил слушатель, - я даже представил себя в зрительном зале, - и похлопал в ладоши перед мобильником, зажатым между плечом и ухом.

За неделю до Нового года он через интернет-сервис заказал для неё коробку эклеров, «Мускат» и, поколебавшись, боясь, чтобы не выглядело вульгарно, изящное серебряное колечко с крупным аметистом. Не забыл и тепло поздравить с самым лучшим праздником всех времён и народов.