Вот оно, счастье

Возможно, часовой механизм церковного календаря, встроенный в нее, оставался исправен, а может, всплыла детская память о пасхальном обряде, когда какой-нибудь конюх белил стойла и сараи, ибо имелось при ней ведро скверно замешанной побелки, и миссис Блаколл, когда мы подошли, занималась именно этим. Кляксы побелки виднелись там и сям на высоте четырех футов – у младенца младше некуда получилось бы лучше.

– Мы вовсе не грабители, – сказал Кристи. – Мы вам поможем. – Тут он снял пиджак, повесил его на ворота и принялся закатывать рукава.

– О, спасибо вам, Фредерик, – произнесла миссис Блаколл.

Я собрался сказать: А как же подписной лист? В этот дом нам заходить не требовалось, но Кристи взялся за кисть и протянул ее мне.

– Ты давай сверху, а я буду снизу, – сказал он.

Миссис Блаколл пришла в восторг. Всплеснула руками в кольцах.

– Мистер Чоппин держит белых голубок, – сказала она, глядя, как Кристи размешивает побелку. – Прекрасных белых голубок.

– Неужто?

– О да. – Она запрокинула голову – наверное, чтобы глянуть, где они тогда порхали.

Кристи тоже глянул вверх.

– Красиво, – произнес он.

Женщины любят смотреть, как мужчины работают, – как мужчины любят смотреть, как женщины танцуют. Есть в этом инаковость и таинство. Миссис Блаколл стояла и смотрела, как мы работаем, – вернее, как я работаю, а Кристи руководит: “Можно ж прямо до самого низа прокрасить… Не помешает вон там еще разок пройтись”, эта роль была для него естественна. Он знал, что похвала растворяет сопротивление.