Вот оно - село ! (сборник)

-- ...И не говорите, матинка, чур ему, чур! На той неделе, в Свинарном, входит Чопиха, уже под вечер, в хлев... А тут из-под коровы -- шмыг!

-- ...А слышали, у Сторчихи -- дочка? Я ей говорила: "За своими, шалава, смотри!" А теперь, к петрову дню: "Нате вам, мама, внука!"

-- ...А та! Щербатая! "Чхать, -- говорит, -- я на вас хочу!" Ишь, какая! Только мужик со двора, так что твой ероплан через плетень в сад к Петрову Гнату!.. "Чхать!.." Матери своей в пасхальный очипок чхай, сукина дочка!..

Затем следует самый главный и самый жгучий вопрос.

Вопрос исключительно женской компетенции. Религия.

Тут уж "дискуссия" на высоких тонах, с позами, с жестами, подбоченясь...

Здесь идет турнир баптистов, адвентистов и православных.

Преобладают баптисты.

"Православие" молчит.

Если кто и сунется:

-- А все-таки церква, она не то, что ваши чтения да пения под поветью!

-- "Церква"?! "Под поветью"?! Поп, должно, подморгнул?

(Местный "батюшка" очень слаб насчет "адамовых ребрышек" и чуть не каждую неделю за эту слабость расплачивается собственными святыми ребрами...)

Религиозные дискуссии редко кончаются без пострадавших за "веру христову".

Больше всего "мук святых" достается очипкам... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Как я уже отмечал, главный успех имеют баптисты. Хотя и такую солидную "религию", как баптистская, иной раз побивает самая обыкновенная глиняная кринка.

Оришка уже совсем было к баптистам пристала. Уже с месяц и на моленья их ходила, и церковь забросила, и ругаться перестала.

И надо ж было ей одолжить Христе свою глиняную (ну, совсем новенькую!) кринку. А та разбила!

-- Так вот ты какая, сякая-такая, святая да божья? Живой на небо прешься! А кринку раскокала и: "Сестрица, не бранись!" Не бранись? А купит мне такую кринку бог твой баптицкий? Глаза под лоб закатила и уже Варвара, думаешь, великомученица?! Берешь, срамница, кринку, не бей, голова б у тебя треснула!

И в первое же воскресенье пошла в церковь. Еще и на частицу подала...

Гром среди ясного неба!

В воскресенье сход!

Председатель сельсовета объявляет:

-- Жена имеет такие же права, как муж! Если какой-нибудь станет бить или ругать, каждая имеет право привести его на суд. Здесь мы знаем, что с ним сделать! Выбирайте делегаток!

"Владыки" улыбаются:

-- Будет, положим, моя кухарить, как до сих пор кухарила!

А дед Глушко пыхнул люлькой, сплюнул и:

-- Это и мою в делегатки? Не будет толку! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Но и у бабы Глушихи и у той, что "будет кухарить, как кухарила", где-то глубоко-глубоко, на са-а-амом донышке, в глазах огоньки загорелись...

1923 ______________________________________________________________________

"Село -- книга"

Сказать, что на селе нет печатного слова, нельзя.

Такое "слово" на селе есть. И его немало.

Если взять хозяев с достатком, у которых и в 1921 году кое-что уродилось, то у каждого из них можно найти целый ассортимент печатного слова издания 1921 и 1922 годов...

Издания этих лет всего больше.

Печатного слова времен дореволюционных, времен Центральной рады, гетманщины уже поменьше. Но кое-что есть.

Лежит это печатное слово чаще всего на чердаке, в тайничках, в мешочках.

Кое-кто запихал его в бутылки, засмолил и закопал в землю.

Читают это слово печатное очень редко.

Случается, долгим зимним вечером вытащит Кондрат Степанович торбочку [1] или сундучок, откроет, вывалит на стол то слово печатное, почешет затылок и покачает головой:

-- На какого дьявола я все это собирал? Ну и дурак! Вот дурак!

-- А не говорила я тебе?

-- Говорила! "Говорила, да не вразумила"!

-- Вот и любуйся!

-- Ни тебе закурить, ни тебе хоть что-нибудь! Ну, куда ты его?

И снова засовывает в торбочку или в сундучок и взгромождает на чердак до следующей "перетруски". Издания 1923 года мало.

-- Не хватает! Да и где его набраться, когда супонь -- полсотни! Дела!

И вот теперь, когда вспомнишь, сколько этого "печатного слова" брошено было в деревню в 20, 21 и 22-м годах, просто диву даешься, как это до сих пор не ликвидирована на селе неграмотность.

Правду говорит пословица: "Век живи -- век учись".

Что бы вместо разных рисуночков да "водяных знаков" на этом "слове" напечатать азбуку и букварь.

На все бы учебники хватило.

На "лимонах" -- азбука.

На "пятилимонах" -- букварь.

На "десятилимонах" -- другой учебник.

И т. д., и т. д.

Вот теперь в долгий зимний вечер и было бы что почитать Кондрату Степановичу, торбочку или сундучок перетряхивая. А так Кондрат Степанович нервничает, потому что:

-- Ни к чему оно мне! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Путной книги, что и говорить, на селе нехватка.

-- Нет ли там у вас какой газетки или книжки? А то глядите, до чего докурился!

Читаю: "Царь бо царствующих и господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным".

-- Видите, до чего дошло? Царь царствующих пришел снедать с верными, а я из него цигарку! Грех да и только!