Вот такое кино, или «Рабыня Изаура» отдыхает

Поймите меня правильно. В делах постельных я давно уже не новичок. Сколько любовников у меня было — помню с точностью до последнего человека, и в именах не ошибаюсь. Правда, цифру называть не буду. Мне она не кажется большой, скорее уж наоборот. Но кто-то, узнав число моих бывших бой-френдов, может и подумать: вот развратница эта Лизка! Но речь не о том. Просто примите как факт, что я по жизни сталкивалась с очень разными типами мужчин. Кто-то отличался повышенной скоростью и не тратил время на прелюдии. Кто-то поражал воображение изысканными любовными техниками — видимо всерьез Кама-Сутру штудировал. Парочка типажей думала исключительно о своих потребностях, даже не подозревая о том, что у меня имеется собственное мнение на этот счет. Один задолбал то и дело спрашивать: «тебе хорошо»? В общем, всякого навидалась. Но Лешка — это было что-то особенное. Понимаете, мы совпали с ним как две пресловутые половинки одного ключа. Нам не нужно было слов, чтобы понять, чего хочет другой.

И последняя интимная подробность: оказывается, то, что я до этого называла оргазмом, таковым на самом деле не являлось. Алексей доказал мне это на двести процентов. Вы не поверите: я, постельная молчунья со стажем, искренне удивляющаяся, зачем испускать крики и вопли во время оного процесса, едва сдержалась! Мне впервые в жизни хотелось орать мартовской кошкой от наслаждения, и только наличие в пределах квартиры Лешкиной родни сдерживало меня от этого опрометчивого шага.

— Пить будешь? — спросил Лешка и, не дожидаясь ответа, протянул мне бутылку с газировкой. — Ты как?

— Отлично, — отозвалась я, сделав приличный глоток. — Слушай, откуда ты на мою голову взялся, а?

— А что такое?

— Видишь ли, молодой человек. Вообще-то я худо-бедно убедила себя, что превосходно могу прожить одна. И у меня это даже неплохо получалось. Да, в голове мелькали всякие бредовые мысли, но я их успешно отгоняла. А тут ты!

— И что изменилось?

— Я уже никогда не смогу согласиться на меньшее, узнав, что есть такие мужчины, как ты. Это-то хоть понимаешь? У меня и так всегда были проблемы с личной жизнью, а ты, сволочь, взял и сократил мне диапазон поиска возможного партнера до катастрофического минимума!

— Слушай, что за чушь ты несешь? Тебе уже не надо никого искать. У тебя есть я, у меня есть ты. И думаю, этого нам достаточно. Лучше ответь: чего ты боишься? Я же вижу. Скажи мне, ну!

— Да того боюсь, что рано или поздно мы расстанемся! И я больше никогда не смогу жить так, как жила до встречи с тобой!

— Так давай не расставаться! Почему ты считаешь, что это обязательно должно случиться с нами?

— Все слишком хорошо, чтобы быть правдой. И я… У меня никогда…

— Ну же, говори. Не бойся, маленькая, я с тобой. Что тебя гнетет?

— У меня никогда не получалось прожить с одним и тем же человеком больше года. От меня все уходят. А те, которые не уходят, от них я сама сбегаю. Понимаешь?

И тут у меня началась истерика. Все, нервы ни к черту. Ну почему все так не вовремя! Лешка наверняка решит, что я либо неврастеничка, либо развожу его на жалость. Ему ведь не объяснить, что на самом деле я спокойна, как удав, а то, что он видит, это форменное предательство со стороны собственного организма, и ничего больше.

Данная мысль оптимизма мне не добавила, и я заревела еще сильнее. Лешка, похоже слегка испуганный столь бурным проявлением чувств с моей стороны, схватил меня в охапку, крепко обнял и, раскачивая из стороны в сторону, принялся тихо напевать мне на ухо какую-то песенку. Поскольку рыдания напрочь глушили ее, а узнать, о чем он поет, хотелось ужасно, я как могла заставила себя замолчать и прислушалась:

— …мой котенок, мой дружок, ты мой самый лучший, никогда тебя не брошу, не отдам я не никому…, — тянул Леша на манер акына, умудряясь при этом выводить некую мелодию, мотивами напоминающую старую добрую колыбельную.

— Шаман, — улыбнулась я Лешке сквозь слезы. Интересно: мне кажется, или я все-таки нашла то, что так давно искала?

* * *

Выходные пролетели весело и сумбурно. Начать хотя бы с того, что мне так и не удалось побывать дома ни в субботу, ни в воскресенье, поэтому на мозговой штурм в понедельник мы поехали прямо от Лешки. Видите ли, он категорически отказывался меня отпускать от себя. Моя аргументация (дома осталась косметика, приличная одежда, дедушка и коты без меня скучают и по потолку бегают) была разгромлена в пух и прах. Косметика мне, видите ли, не нужна, я и без нее выгляжу на все десять. С одеждой тоже полный порядок, и кто сказал, что литературному редактору запрещено приходить на работу в джинсах? Дедушка не скучает, потому что я ему дважды в день звоню, а если считаю, что этого мало — могу позвонить в третий раз и успокоиться. А коты не скучают, потому что с ними дедушка. Зато, если уеду я — заскучает Кузя, чего мне никогда и ни за что не простят.