Вовка-центровой - 2

– Тебе же хочется своё звено иметь. Вот присмотрись и проверь ребят. В Ленинграде без тебя спокойней будет. И потом как вернёмся у нас ведь матч со «Спартаком». Считай за второе место. Слушай, Фомин, а почему ты думаешь, что нам первого места в этом году не видать. Если выиграть обе игры у «Спартака» и одну оставшуюся у ЦДКА, то у нас одинаково очков будет, – играющий тренер ткнул пальцем в шахматку турнирной таблицы, что Вовка ему вчера и нарисовал в общаге.

– Там Бобров и Тарасов с Бабичем. А у нас все, либо с похмелья, либо вообще пьяные утром приходят. Вся команда курит, и никто толком не тренируется. Я ведь несколько раз вас просил отдать мне мою пятёрку отдельно тренироваться. Аркадий Иванович, вы же видите, что если играть, как я с ними, то против этой тактики никто ничего противопоставить не может. Да, у нас очень хорошие скорости, все привыкли играть в «русский хоккей» на больших полях, да, у нас замечательное личное мастерство, и даже мышление у игроков на пятёрку. Все ведь футболисты, там думать надо. Планировать свои действия. Остаётся малость, наладить командную игру, наладить взаимодействие нападающих с защитниками. Защитники должны при атаке поддерживать тройку нападения. Нужно научиться выстраивать квадрат при игре в меньшинстве …

– Да, остановись, ты, Артист! Откуда только такой взялся на мою голову?! Лады! – Чернышёв взял Вовку за плечи и усадил в своё кресло. – Мы в Ленинград уезжаем на пять дней. Займись молодёжкой. Воспитай себе звено. Ладно, чего мелочиться, всю пятёрку. Третьякова возьмём. Основной вратарь Паша Забелин в гипсе. Ему шайбой ключицу сломало. Вот, ещё амуницией займись, я Якушину сказал, он в курсе, так, что если чего надо, ты к Мише сразу. Он что хошь из-под земли достанет.

Вот и остался один.

В дверь затарабанили. Не ожидавший такой громкости и напора Фомин подскочил на нарах и врезался головой в доски верхней лежанки.

– Эй, ребята, вы тут? – донёсся голос коменданта.

– Иду, иду! – Вовка вылез из-под обоих одеял, приватизировал у Третьякова, пока того нет. Холодно в комнате.

За дверью стоял наглаженный и причёсанный Тимофей Миронович.

– Тут звонят со стадиона «Динамо». Какая-то сурьёзная комиссия из Спорткомитета приехала по твою душу. Тренер ваш звонил. Ты, Вовка, поспешай. Подожди, я как раз чай заварил, одевайся и ко мне. Подождут три минуты. У меня мёда трошки есть. И хлебушко белый. Умывайся и ко мне.

Даже не заметил, как опростал стакан, и большущий кусок хлеба с мёдом умял. Всё гадал, чего от него каким-то людям из Спорткомитета нужно. На ум только одно приходило. Василий Сталин на них надавил, и его теперь будут «уговаривать» перейти играть за ВВС.

И в метро об этом же думал. Уже даже мысленно смирившись. Только ведь до середины февраля, а там футбол. Или Сталин его и в футбол заставит за ВВС играть. Но там слабая команда и вообще не команда, а сборная несыгранных между собой хороших игроков. Спился бы уж лучше окончательно. Отравился же алкоголем в 1962. Чего раньше не отравиться? Сделал бы стране такой подарок.

На стадионе Фомин сразу к Якушину в кабинет пошёл. Там нет никого. Вернее есть, уборщица, полы моет. Но она явно из Спорткомитета.

– Извините, не…

– Фомин? – женщина поправила выбившиеся из-под косынки седые волосы.

– Фомин. – Нельзя старушек обманывать.

– Иди к вашему тренеру. Там все. Тебя ждут.

Послали – пошёл. Кабинет на этаж ниже. На первом самом. Ещё издали услышал голоса. Ругали швею.

Открыл дверь. Там пять человек склонились над его нагрудником и пытаются распороть его лезвием. Забыв на секунду, что ему шестнадцать, Вовка гаркнул:

– А ну, прекратить!

Товарищи порольщики подпрыгнули, и выронил самый очкастый из рук бритвочку.

– Фомин?

– Что тут происходит. Кто вам дал право копаться в моих личных вещах. Вы кто такие? – пока кураж не прошёл.

– Вы – Владимир Фомин? – дядечка явно еврейской наружности, только пейсов и не хватает, сделал шаг вперёд и протянул руку:

– Вайлштейн Исаак Аронович – заместитель начальника Управления Промышленного Снабжения Всесоюзного комитета по Делам Физической Культуры и Спорта при Совете Министров СССР.

Вовка осмотрел остальных. Тоже солидные дядечки. Якушин с ними.

– Я – Фомин. А теперь, может, расскажите, зачем вы решили испортить мой нагрудник?

– Исследовать, молодой человек. Исследовать. Вот смотрю, как и из чего он сделан. Товарищ Романов мне поручил разобраться, сможем ли мы изготавливать такую форму на наших предприятиях для всех игроков.

– А как же авторские права…

– Фомин! – прикрикнул Якушин.

– Спокойно, Михаил Иосифович. Володенька правильный вопрос задал. Вот знакомьтесь, молодой человек, – Вайлштейн оторвал от карандаша с блокнотом худого носатого мужика. Тоже в очках. Да, все трое были почти в одинаковых толстых роговых очках с явно серьёзными линзами. Глаза казались огромными, – Это Гершель Соломонович. Он как раз из Бюро Изобретательства при нашем комитете. Обязательно всё зарисует и проверит на патентную чистоту, и если это на самом деле ваше изобретение, то вы, уверяю вас, молодой человек, хорошую премию получите.