Вовка-центровой - 3

На следующий день Вовка улетел в Ашхабад. И вот через неделю почти объявился в Кащенко. А тут на самом деле Русланова чего-то кому-то сказала, и их песню согласился выслушать сам Утёсов. Он-то согласился, а Вовка, сволочь такая, в дурдом угодил. Скрывается от славы заслуженной и Наташу за собой на дно тянет. Самому Утёсову отказали. Ну, не совсем отказали, а объяснили, что автор и гитарист, мать его – виртуоз, сейчас приболел. Вот, как только, так сразу.

– На созвоне, – сказал Леонид Осипович Утёсов, он же Лейзер Иосифович Вайсбейн.

– Наташ, а ты уверена, что тебе это надо? – Фёдор Челенков совсем уж тусовщиком и завсегдатаем светских мероприятий не был, так краем иногда касался, но что-то там счастливых певиц не знал, вечные склоки-интриги, слёзы, разводы. Там нет счастливых людей. И эта слава ничего за собой не несёт. На западе хотя бы деньги. А тут каторжный труд, отсутствие нормального питания, ночёвка с гостиницах с тараканами и клопами. Пьянки вечные, ах, да, отмечание удачных гастролей в ресторане с лучшими людьми города. Вот как мог сейчас всё это зеленоглазке рассказал.

– А ты-то, откуда знаешь? – обиделась.

И мама поддержала:

– Ничего ты, Володя, не понимаешь, это же счастье, когда тебя на улице узнают, когда люди восхищаются твоими песнями.

– Это горе! – нет, не сказал. Ещё не хватало поссориться со школьницей. Он ведь старше на шестьдесят лет почти. И мамы Тони старше. Значит, нужно быть мудрее.

– Наташ, извини, что не смог на твоём день рождении быть. Надеюсь, что был бы приглашён. Но подарок я тебе приготовил. Недоедал, недоспал. Готовил и готовил. Поздравляю тебя с восемнадцатилетием. Ты теперь стала совершеннолетняя, а, значит, и подарки тебе надо дарить совершенные. Вот, прими, – и коробочку с украшениями сунул.

Чёрт его знает, правильно ли поступил? Где теперь бывшая хозяйка?

– А-а-а! Мама, смотри! Дай я тебя поцелую.

А, гори оно всё огнём. Он не Раскольников. Старушку не убивал.

А какой радостью горят зелёные глаза. Так и хочется в них смотреться.

Глава 13

Событие тридцать седьмое

Мы все учились понемногу когда-нибудь и кое-как,

И вот теперь умнее стали необразованных макак.

Шопперт Андрей Готлибович

Вовка спал, накрывшись учебником.

Врачи его выписали из психушки, и он уже собирался отправляться домой, мыльно-рыльные принадлежности упаковывал, как в палату вошёл Аполлонов.

– Ты чего вскочил? – в сетке кастрюлька в полотенце, не иначе мама Тоня передачку прислала.

– Так выписывают. Хорошего помаленьку, мне через пару недель экзамены за восьмой класс сдавать. И так отстал. – Вовка указал на учебник физики, что как раз убирал в вещмешок.

– Прижми задницу. Тут самое спокойное место в мире, чтобы к экзаменам готовиться. Кормят опять-таки бесплатно. Режим. Пойду я поговорю с лекарем твоим. Пусть тебе ещё недельку выпишет постельного режима.

– Аркадий Николаевич, там ведь, команда! Ну, и в школе же надо показаться. Артель мебельная ещё. Бутсы …

– Вот! Услышал себя, там ты будешь мотаться по городу, как угорелый, вечно в мыле и ни фига к экзаменам не подготовишься. И потом, мне твоя голова ещё понадобится. Во, и Наташке тоже! Кого она будет за уши таскать? Всё, бултыхайся назад. А нет. Сядь вон, поешь, пока тёплое, там пюрешка с котлетами, котлетки Наташа Тоне помогала лепить. Ешь. Я пойду разговоры разговаривать. – Генерал прошагал к двери, но открывая, обернулся, увидел, что Фомин так и стоит в размышлизмах, и рявкнул (ну, генерал же) – Ешь, кому сказал!

Пришлось садиться к тумбочке и приниматься за еду. Пюре было на молоке, Котлетки на пару, а соус Хайнц … Эх, соуса, кетчупа и прочей подливы не было. Вынужден был так давиться. Раз, и всё раздавил, даже и не заметил. Эх, жениться пора. Тьфу. Семнадцати даже нет. Какой, к чёрту, жениться?! Потом, думал, ведь уже, что эту жизнь нужно посвятить футболу, попытаться вывести сборную СССР на первое место в мире.

– Что поел? – в палату вошёл Аполлонов с его лечащим врачом.

– Спасибо передавайте Антонине Павловне и Наташе, всё было очень вкусно, даже и не заметил, как проглотил.

– Володя, ты сейчас, когда пищу пережёвывал, не отдавалось болью в голове? – Врач за стетоскопом не потянулся. Голова же болит, а не лёгкие или сердце, чего они там вовнутрях слушают. А интересно, всё время хотел Вовка спросить, чем стетоскоп от фонендоскопа отличается? Сейчас самый подходящий момент спросить.

– Немного совсем …

– Ну, вот, я же вам говорил, прямо обрадовался Аполлонов. Даже пищу ещё пережёвывать перетёртую не может. Пусть лечится. Это, можно сказать, надежда Советского футбола.

О, как. Надежда!

– Так, Володя, закрой глаза и пальцами рук кончик носа достань, – проигнорировал наезд генеральский маленький щуплый мозгоправ. Он Вовке даже до плеча не доходил.

Фомин потянулся, к носу и весело ему это показалось. Хихикнул и пальцем промазал.

– Ещё раз. Посерьёзнее, больной.

На этот раз чуть заволновался Вовка и стал делать медленно. Фу, попал!