Вовка-центровой - 4

Дослушать не дали про Варшаву. Скромная тихая молодая женщина с очень красивыми темно-рыжими волосами, волнами уложенными, подошла и сняла иголку с пластинки. Потом тихо, как бы, подплыла к Наташе, игнорируя всех прочих, взяла её под локоть и увела к креслу, что-то по дороге шепча той на ухо.

Сталина не было. Пожилая женщина расставляла на столе посуду, тарелки большие, явно суповые, рядом обычную ложку укладывала аккуратно, не тот сервиз, что Вовка так в Ленинграде и не удосужился пока из заточения извлечь на свет божий.

Вдруг суета прекратилась, все развернулись ко второму выходу из гостиной. Старческой шаркающей походкой входил Сталин. Голову чуть опустил, ссутулился и смотрел в пол. Седой весь. Белый китель без всяких наград. Сапоги короткие. Только дойдя до угла стола, поднял голову и осмотрел присутствующих. Именно осмотрел, так, переходя взглядом с одного на другого, оценивая и взвешивая. Добрался до Вовки. Фомин, почувствовал, как мурашки бегут по спине, ещё эта дурацкая гитара в руке. На Вовке Вождь задержался, с ног до макушки ощупал взглядом. Хорошо было при общении с царями. Поклонился и стой, согнувшись, голову опустив, рассматривай себе трещинки в половицах. Или вот фашистам тоже не плохо. Выдернул руку вверх и ори себе «Хайль Гитлер». А тут что делать?

— Здравствуйте, товарищ Сталин, — проблеял, себя-то еле услышал.

Сталин кивнул, ещё раз взвесил взглядом и переключился на дочь с Наташей. К тем даже подошёл, ну, шагнул, вернее, там кресла как раз недалеко от входа-выхода стояли.

— Здравствуйте, товарищ Сталин! — чуть не выкрикнула Аполлонова. Голос сфальцетил.

Светлана погладила девушку по плечу, успокаивая. Наташа была выше дочери Сталина на голову почти.

— Красывая, настоящая артыстка, — голос был тихий, но других звуков в огромной комнате не было, все стояли, замерев, и старались дышать про себя и пореже.

— Папка, чего ты девочку пугаешь?! — встала грудью на защиту Светлана.

— Я что сказал? Правду сказал. Красывая. — Сталин улыбнулся и пошёл назад, сделал пару шагов и сел на отодвинутый Власиком стул в торце стола.

— Лаврентий, ты сказал малчик? Где он? — Иосиф Виссарионович снова повернул голову к Вовке. Даже не голову, как волк, всем телом развернулся.

— Подрос, — усмехнулся Берия.

— Хорошо подрос. Еслы ещё подрастёт, будет дядей Стёпой. В «Дынамо» же. Милиционер?

— Нет, Коба. Малчык. Ещё семнадцати нэт. — Берия подошёл к Вовке и, дурачась, встал рядом и присел чуть. По пояс почти Фомину став, — Високый малчик.

— Ха-ха, — надреснутый такой смех, как кашель, — Молодэц. Расты большой. Володя, да Лаврентий?

— Владимир Фомин, Коба, чемпион страны по хоккею канадскому. Сам нэ поверил, когда услышал, что ему шестнадцать лэт. Лучше Боброва играет.

— Так он в хоккей тут играт будэт! — Сталин снова засмеялся. Генералы разные тоже забухали, поддерживая шутку.

— Папка, что ты над ним издеваешься! Я сына бросила! Васька сказал, что лучшие в стране песни будут петь! — Светлана оставила Наташу и подскочила к отцу, почти решительная. Смотрелась такой маленькой и беззащитной.

— Конэчно. Володя, раз с гитарой прышёл, спой нам песню. Потом пообедаем вместе, — Сталин чуть откинулся на спинку стулу. Высокий, но спинка почти вертикальная. Сильно и не откинешься. Неудобно должно быть сидеть.

— У нас грустные песни …

— Ты не набивай себе цену, спой про мальчиков, — влез Василий Иосифович.

— Да, Володя, спойте песню, — зыркнула на него сестра.

Фомин оглядел огромную гостиную, ну, наверное, лучшее место и будет у кресел. Он обогнул стол и Подошёл к вскочившей Наташе.

— Каюр. Погонщик оленей — это каюр, — шепнул опять девочке со стеклянными глазами.

— А? — и поняла, еле заметно улыбнулась.

Вовка сел на кресло, чуть отодвинув от себя девушку. Тронул струны гитары, проверяя настройку, и начал, пальцами перебирая:

— Ах, война, что ты сделала подлая …

Глава 4

Событие девятое

Испытай один раз полет, и твои глаза навечно будут устремлены в небо. Однажды там побывав, на всю жизнь ты обречен тосковать о нем.

Леонардо да ВинчиДо свидания, девочки!Девочки,Постарайтесь вернуться назад.

Не было слёз. Да и аплодисментов не было. Двое из трёх генералов уже по нескольку раз прослушали. А маршал с генералисимусом люди видимо закалённые и их песенками не взять. Оставалась только молодая мама Светлана Аллилуева, бросившая сына Иосифа, чтобы именно эту песню и услышать. Вовка постучал пальцами по верхней деке, изображая шаги уходящих девочек и поднял глаза на слушательницу. Светлана стояла у стола по левую руку от отца и держалась за его плечо. Стояла и смотрела в окно, что было за Вовкой и Наташей. В гостиной «Ближней дачи» повисла тяжёлая тишина.