Воздушные фрегаты -1. Юнга

И все же Мартемьян не стал передавать распятие в чужие руки, просто вынул из-под рубахи и показал.

— Любопытно. А ведомо ли тебе, отрок, что сие не просто крест, а энколпион, что означает — ковчежец? Ну-ка, попробуй его открыть.

Март некоторое время то так, то эдак рассматривал чудесный артефакт, но так и не отыскал тайной задвижки или кнопки. Сосредоточившись, он посмотрел на предмет в своих руках с помощью силы. И сразу возникла яркая точка, одного прикосновения к которой оказалось достаточно, чтобы створки раскрылись.

— Квот эрот демонстрантум [1], как говорили древние латиняне, — кивнул священник.

— Что это? — ахнул Март, как зачарованный глядя на три переливающихся драгоценных камня, вмурованных в пластину из червонного золота.

— Это, чада мои, величайшая ценность нашего времени — «звездчатые адаманты». За границей их называют «стелларами», а вы, старообрядцы, еще кличете их «одолень-камнем» или «самосветами».

— А что это?

— Ты, верно, чуешь, как он тебя зовет? — с грустной усмешкой пояснил священник. — А еще сам себя и других со стороны видеть можешь и воздействовать на тех, кого видишь или чувствуешь. Вот от него вся эта сила и исходит.

— Как?!

— Господи, чему вас только учат! — вздохнул отец Василий. — Ведь элементарных вещей не ведаете. Решили, небось, зачем вам, простецам, знать сие? Ну, ладно, слушайте. Началось это в царствование, блаженной памяти, государя императора Николая Павловича. В одна тысяча восемьсот пятьдесят третьем году.

— В год великого знамения? — воскликнула отличница Фимка.

— Ну, хоть это запомнили, — хмыкнул батюшка и продолжил.

— Ученые потом пришли к выводу, что на землю упал не то метеоритный дождь, не то три кометы разом, не то еще какая напасть приключилась.

— Не разобрались что ли ученые? — удивился Март.

— А у них завсегда так, — развел руками священник. — Ничего толком не знают, а скажи им про Божий промысел, так засмеют, суеверия, дескать! Ну, да Бог им судья. И вот, значит, после того знамения сначала неурожай был, потом мор прошел, война началась, а затем все как-то наладилось само собой. Только в местах падений этих тел небесных стали люди находить эти самые адаманты. Вот тогда-то все и началось.

— Что?

— Экий ты нетерпеливый! — укоризненно покачал головой духовник, после чего продолжил. — Камни сии красоты великой, а потому дорогие. Вот так и получилось, что стали их продавать и оказались они по большей части у людей богатых и знатных. А уж потом выяснилось, что они силу дают людям. Не всем, конечно. Иной, бывало, родом не то что от Рюрика, а от самой царицы Савской ведется, ан нет, не видать ему Божьего благословления! Другой же из самых что ни на есть простых, а в нем — свет Господень!

— Но поскольку камни в руках у богатых, — сообразил Март, — то и одаренных среди них больше!

— Верно, — кивнул отец Василий. — Но не только. Во-первых, дар пробудился и в тех, кто добывал сии чудные самосветы. Не сразу, правда, и далеко не у всех, но бывало и такое. А во-вторых, если камень носить с младенчества, то его сила на дитя рано или поздно перейдет. Тебя вот на семнадцатом году эта судьба настигла! А дальше все уже от человека зависит.

— Вы думаете, это мне родители дали?

— Ну уж не господа попечители точно! Но самое главное в том, что у тебя целых три «звездчатых адаманта». Такое сокровище не каждому великому князю вешают.

— Так Мартемьян что, принц?! — воскликнула Фимка.

— С чего бы принцу на шею старообрядческий крест повесили? Нет, ребятушки, родители нашего Мартемьяна из двоеданов.[1]

— И где теперь их искать?

— А вот это, дочь моя, не твоя забота! — укоризненно посмотрел на девушку духовник. — В общем, чада мои, прощайтесь. Прав ты, коли знать ничего не будем, так и не выдадим. До Сеула отсюда недалече, доберетесь, а там, как вас Господь вразумит!

Отведя Вахрамеева немного в сторону, иеромонах негромко произнес:

— Ты, Мартемьян, запомни. Одаренный сам собой не силен. Тут знания нужны и учеба. Без науки никакая сила не поможет. Во Владивостоке и Хабаровске есть два лицея для тех, у кого открылся дар. Императорский, там учат без денег, зато после надо десять лет отслужить Отечеству и государю. Второй — частный. Ничего никому не должен, но плата кусается. И никаких стипендий. И вот еще что. Не знаю, куда вы направитесь, однако, как я посмотрю, ничего у вас с собой нет. Пойдем к машине, — говоря это, он шагнул к борту пикапа и принялся греметь железом, роясь в ящике, намертво прикрученном к кузову и закрытому для порядка на замок. — Я, грешный, ради всякого случая в пути вожу с собой и котелок и еды немного, и фляжку с водой. Забирайте себе. Вам больше пригодится. Опять же лопатку пехотную. Ничего, своя ноша не тянет! Нож-то у вас имеется?

— Да. А вот спичек нет.

— Этим добром я вас обеспечу.

— Отец Василий?

— Что, сын мой?

— А на летчиков, ну, которые воздушными фрегатами управляют, одаренных учат?

— Еще бы. Для них особое отделение есть в воздухоплавательной школе.

— Это хорошо. И спасибо вам, святой отче, за все.