Воздушный колокол. Книга стихов

Сердечный перебой от боли, не от грусти,и под ногами дерн так прочен и так груб.Где влажный куст ручья, где разветвленье устьев,где запах ночи, лепесток у губ?Когда я почала железную ковригу?А помнишь крупный шрифт поэмы о Петреи детства круглый свет – под лампой зрела книгаи нежной желтизной мерцала на столе.Колесный перестук сливается с «Полтавой»:полки, и взрытый прах, и пылкий Шлиппенбах…И нить моей судьбы вплелась в судьбу державы,оставив вкус железа на губах.

«Детства опара…»

* * *

Детства опара.Ветрянки зеленый цветок,да на воде подсоленной – тюря.Выйдешь – торчит во дворе «воронок».Наши мужчины охочи до тюрем.Дом. Дом,немцами строенный дом,влажный барак.Можно купить за пятакзавиток из пластмассы,

можно до ночи кататьсяна карусели железной…Мы засыпаем без слез —девять душ в конуре. Тесно.И среди нас расцветают искусства:вот инвалид – гнет подвески для люстр,есть и художница – голод и юность,бант голубой, нежно-серая кожа.Тридцать рублей – нарисует портрет маслом.Нарисовала меняна кошку-копилку похожей.Родственник-летчик к нам залетел сгоряча,

морщился – мы неприглядны.Куча угля за окном, пятна на потолке,да голубые глаза на стебелькеузкого личика. Кожа в зеленке, ветрянке…– Кем же ты будешь?– Прачкой! Такие красивые тряпки! —И ослепила – надежды птица в руке.

«“Ничего, кроме ненависти…” – говорю…»

* * *

«Ничего, кроме ненависти…» – говорю,Но из глаза-кустав мир летят семена, и живут, и пускают побеги,

и когда вы меня повезете в позорной телеге,оживленная зреньем моим, жизнь прекрасна, густа,прошумит, прощена. Вам деревья нужны для креста,для порубки – в чужие болота протягивать слеги.Боже, в хлипкой телеге – в тугую молочную твердь,на помосте торчит, как сосок, кумачовая плаха,Опускаю лицо, прижимаюсь губами без страха —я любима в мгновенье, когда вы пришли посмотреть,вы меня принимаете в общенародную смертьи следите, как ватно валюсь на помост я, неряха…

«Медногубая музыка осени. Бас-геликон…»

* * *