Анастасия Клюева

Возгордился

J'a ac m'am sp'anek bezesn'y,

mne vcera sen se zd'al.

Ikdyz d'avno nejsem s n'im,

me navst'ivil s'am kr'al.1

Сумев наконец проснуться и выбраться из липкого, вязкого сновидения, Ларри судорожно стал жадными глотками вдыхать воздух и пытался не задохнуться. Дрожащие руки уже привычно шарили по полу рядом с кроватью в поисках очередной пачки. Быстро обнаружив оную, а также лежащую неподалёку зажигалку, он прикурил. Всё это абсолютно на автомате, не глядя. Слишком уж часто бывали такие пробуждения, когда хотелось не закурить, а выйти, всё также не глядя, в окно. Когда тошнотворность сна переходила в реальную, физическую и застревала где-то в горле, заставляя травиться никотином, лишь бы выжечь этот горький, с примесью кислотности, вкус.

А невидящий взгляд скользил по убитой в хлам комнате, не замечая беспорядка и разгромленной мебели. Перед внутренним взором в этот момент продолжал стоять знакомый до мельчайших деталей образ того, кто когда-то был так близок. Очередной выдох дыма вместе с частью желудка, скрученного от боли, и остатками сна. Пепел падает на смятую ткань, прожигая простыню ещё в одном месте, однако, это уже давно не заботит Ларри. Не заботит его собственная внешность, запущенная до невозможности, из-за постоянных пьянок, бесчисленного количества сигарет и всё чаще употребляемых наркотиков разных видов. Не заботит круг общения, который распадался день за днём, отворачивая от него даже самых близких людей, стремящихся помочь до последнего. Не заботит разрушенная карьера художника, о которой он так мечтал, и которая была у него в руках. Не заботит ничего, кроме того, кто не заботил его пару лет назад. Кого он променял на всё это. Сигарета заканчивается, а сновидение не исчезает, заставляя кусать губы до крови и задыхаться. – Салли…

L'asko, m'a j'a stunu,

svoj'i p'ychu j'a jen hr'al,

kvuli v'am se vzd'av'am trunu,

klenotu i katedr'al.