Вождь. «Мы пойдем другим путем!»

И удалился, ступая очень тихо. Да и вообще, двигаясь так, словно видел вокруг замечательно. В темноте!

А Петр Сергеевич, пытался унять дико стучащее сердце. В эти секунды ему казалось, что оно так громко колотится, что его вполне могут услышать эти странные существа. О том, что ЭТО всего лишь люди, мыслей у него в голове не промелькнуло. Ночью, в древнем храме не каждый день встречаешь таких… такое…

Ни малейшего желания продвигаться дальше у него больше не имелось, как и сомнений, что свидетели тут никому не нужны. Поэтому Савичев со всем радением и осторожностью пробрался к выходу из подвала. И в блаженстве растянулся на каменных плитах храма, наконец-то позволив себе дышать по-человечески, полной грудью…

Как он добирался до снимаемого помещения — Петр Сергеевич не помнил. Все как в тумане. Но больше он не предпринимал попыток совать свой нос куда не следует. Слишком от всего это дела пахло смертью….

Двадцать первого декабря в городе вновь объявился Владимир Ильич Ульянов. Свежий, бодрый и совершенно невозмутимый. А оставленное Савичевым оцепление из мальчуганов, днем и ночью наблюдавшее за храмом, поставило Петра Сергеевича перед пугающим фактором — Ульянов безусловно вышел из храма, причем рано утром и хорошо выспавшимся. 'Но… он туда не заходил в последние дни. Значит…' Мысли сотрудника жандармерии путались и прыгали как пьяные зайчики….

Сев на нанятый винтовой пакетбот, лейтенант Российского Императорского флота направился полным ходом в Бомбей. Опаздывать из увольнительной ему не хотелось, как и давать поводов командиру корабля для неловкостей. Да и площадку для портала они с ребятами подготовили в подвале отличную. Так что теперь он в любое время сможет попасть туда из XXI века.

Однако Петр Сергеевич не последовал за ним. В ближайшую же ночь он вновь отправился в храм, дабы все осмотреть. Теперь он не чувствовал опасности. Но и интересного ничего узнать не удалось. Все выглядело донельзя обычно и рутинно. Даже пыль казалась не тронутой. Поэтому, сделав зарисовки ночного гостя, он постарался расспросить служителей храма, ссылаясь на то, что, заснул рядом и видел странный сон. Но те лишь разводили руками. С тем и отбыл.

Глава 3

15 апреля 1891 года. Японская Империя. Нагасаки

Угодив командиру корабля тем, что вернулся вовремя, Владимир серьезно поднял свой рейтинг в его глазах. Тем более что и сувенир, который молодой человек купил в нашем времени на Арбате, в отличие от местных, оказался весьма любопытный. Из-за чего отношения их заметно потеплели. Что, в свою очередь, позволило активнее пользоваться своим положением на стоянках. И Владимир всячески демонстрировал свою пытливость, любознательность и непоседливость. При любой возможности уходил в увольнение на берег и изучал местные достопримечательности как природные и архитектурные, так и женские. Да и сувениры всем офицерам корабля доставал с таких вылазок непременно. Уникальные… из XXI века. И, само собой, без ущерба для работы. Кони, как говориться, стояли пьяны, а хлопцы — запряжены. Так что никто не удивился, когда незадолго до прибытия крейсера в японский порт к Цесаревичу обратился командир корабля Николай Николаевич Ломен. Ему очень тяжело дался этот поход, он серьезно болел большую часть пути, а потому был самым искренним образом благодарен своему старшему вахтенному офицеру за все. Считая, что, если бы не он, то этот переход мог бы стать его позором.

— Ваше Императорское Высочество, — тихим голосом обратился уже серьезно занемогший командир корабля. — Разрешите обратиться с личной просьбой?

— Слушаю вас, Николай Николаевич.

— Мой старший вахтенный офицер, лейтенант Ульянов проявляет особый интерес к жизни людей в далеких странах. Первый раз в таком путешествии. На каждой стоянке, если есть возможность, тратит свободное время на изучение достопримечательностей….

— Наслышан, наслышан, — перебил его Цесаревич. — Очень толковый молодой офицер. Так что же? Вы хотите попросить за лейтенанта Ульянова?

— Да, ему очень хотелось бы посмотреть на жизнь в Японии изнутри, а не с витрины портовых городов. Но иностранцев вглубь страны не пускают….

— Понятно, — кивнул Николай. — А что же он сам не попросит?

— Стесняется. Считает, что недостоин такой милости. Он и меня не просил к вам обращаться, просто поделился сожалением. Но… он столько сделал для корабля и команды в этом походе.

— Хорошо, Николай Николаевич, — мягко улыбнулся Цесаревич. — Я с удовольствием выполню вашу просьбу….

Так Вова попал в делегацию.