Вождь революции

— Господа! Нас избрал народ, и мы должны оправдать его доверие. Прошу каждого доложить о проведённой работе, а затем приступим к разбору и решению сложных и тяжёлых вопросов, у кого какие есть. Прошу первым отчитаться министра путей сообщения. Пожалуйста, господин Некрасов.

Упомянутый Некрасов разложил перед собой нужные бумаги и, не вставая, приступил к докладу.

— Господа, железнодорожники полностью поддержали свержение самодержавия и заверили меня телеграммами, что не допустят остановки движения поездов и грузового коллапса. Я постоянно взаимодействую со всеми Советами, в состав которых входят представители железнодорожников различных профессий. Все они готовы работать на свободную Россию и приветствуют работу Временного правительства.

— Да, железная дорога — это вены нашего государства, по которым течёт его кровь, — подтвердил министр-председатель. — А какие у вас есть не решённые вопросы?

— Их у меня два. Первый: служащие железной дороги просят повысить им зарплату в связи с всеобщим подорожанием товаров и продуктов. И, уверяю вас, это строго необходимая мера.

— Да, вопрос действительно важный, — подтвердил Львов, — Я лично его только поддерживаю! Но что скажет господин министр финансов?

Терещенко кивнул, дав понять, что услышал вопрос:

— Мы отыщем необходимую сумму и согласуем её с господином Некрасовым. Деньги выделим.

— Хорошо, тогда, прошу вас, второй вопрос.

— Второй касается жандармских полицейских отделений на железной дороге. Этот пережиток самодержавия мешает слаженной работе министерства путей сообщения и их следует убрать, как рудимент прошлого.

— Ммм, Александр Фёдорович, это уже ваша вотчина, — обратился к Керенскому князь Львов, — Я слышал, что министерство юстиции уже подготавливает акт о расформировании Отдельного жандармского корпуса.

Взгляды всех присутствовавших сошлись на Керенском.

— Да, — не стал отрицать Алекс, — Мы подготовили данный документ, и жандармский корпус будет расформирован. Что касается жандармских полицейских управлений на железной дороге, то они будут реформированы и переименованы в железнодорожную милицию, после чего в дальнейшем значительно усилены.

— Но почему? Разве это является насущной необходимостью? — не сдержал эмоций Некрасов.

— Потому что у нас идёт война, если вы ещё об этом не забыли, гражданин Некрасов, — с упором на слове «гражданин» отозвался Алекс, — Вы же не будете отрицать того, что в стране есть немецкие шпионы и возможны провокации и диверсии на дорогах. Кроме того, нам необходимо поддерживать порядок на транспортных артериях. Возможны организованные и спонтанные нападения уголовников и дезертиров. Последние путешествуют с оружием, и кто им сможет дать отпор? Машинист? А может быть, начальник станции, ведь ему положен револьвер? Я лично сомневаюсь в этом. Кроме того, реорганизовав и усилив охрану железнодорожных путей, мы покажем, что мы власть, которая пришла надолго, а не обычные «временщики».

Некрасов не нашёлся, что на это ответить. Зато нашёл, что сказать Милюков.

— Я поддерживаю Александра Фёдоровича в этом вопросе. Нам нужен порядок на железной дороге. Война идет, она продолжится до победного конца, и мы должны принять все меры для этого! Ведь впереди нас ждёт расцвет и очевидные перспективы, особенно, когда черноморские проливы станут нашими.

Гучков нехотя поддержал эти доводы, а вслед за ним и все остальные. Алекс внутренне усмехнулся. Первый удар был отбит. Впрочем, и тот, прежний Керенский первоначально обладал большим авторитетом среди социалистов и в правительстве, пока не растерял его.

Дальше слово предоставили министру просвещения, который долго и упорно говорил о том, что теперь двери университетов, институтов и реальных училищ открыты для всех. Хоть для дворян, хоть для рабочих. Лишь бы было желание учиться. Все проблемы министерства вытекали из нехватки денег. Ему пообещали, и он сел на место, впрочем, особо ни на что не надеясь.

В похожем ключе выступил министр по делам Финляндии и государственный контролёр. Терещенко, как министр финансов, всем обещал необходимые суммы, и это больше походило на дежурную «отмазку»: всем дадим, всем обеспечим. Министр торговли Коновалов, получив слово и взволнованный этим донельзя, вскочил со стула и, нервно сжимая очки в руке, мгновенно вспотевшей, начал свою речь:

— Господа! Наша промышленность снижает темпы производства, не хватает сырья. Время доставки сырья и товаров резко увеличилось. Рабочие бастуют и требуют повышения зарплаты. Нас ждёт коллапс! Сильно снизилось производство скобяных и текстильных товаров. О прочем я и не говорю. Если так дело пойдёт и дальше, мы не сможем обеспечить фронт оружием и снарядами. Господа, надо что-то делать! Революция закончилась, самодержавие свергнуто, надо теперь работать, надо принимать меры.

— А вы говорили с фабрикантами о повышении зарплат рабочим, чтобы они прекратили свои забастовки? — спросил Гучков.

— Говорил.

— И что?

Коновалов стал нервно протирать стёкла очков, и так уже вычищенных до скрипа: