Вождь викингов

Тем более — рука. Рана, блин, воспалилась, отец Бернар дважды в сутки меняет дренаж, хотя считает, что оснований для беспокойства нет. Пахнет нормально. Но я всё равно нервничаю. Когда запахнет плохо, боржом будет пить поздно! Уже сейчас, с рукой всего лишь раненой, а не отрезанной, я чувствую себя неполноценным. И вообще, что-то во мне изменилось. Например, совсем не хочется лезть в драку. Даже если рука заживет (на что я очень надеюсь), осадочек непременно останется. Можно сколько угодно презирать боль, но, если к боли прибавляется перспектива стать калекой, это уже совсем другая история.

Только сейчас я полностью осознал, как важно для меня, для моего самосознания то, что я — воин экстра-класса. И всякий, кто захочет — на меня мечом, от меча же и схлопочет. А чего стоит мой авторитет вождя без оного качества? У викингов, у которых культ силы — на первом месте, после культа удачи…

А какая удача у калеки? Ежику ясно, что хреновая, если даже собственную конечность уберечь не сумел.

Я очнулся от мрачных мыслей и обнаружил, что Ивар с большим интересом меня изучает. Надо полагать, ему непривычно, чтобы он говорил, а слушатель, вместо того чтобы внимать, предавался собственным мыслям.

— Прости, конунг, — повинился я. — Задумался о том, что ты только что сказал.

Вот только что он сказал?

— Что ж, Ульф Черноголовый, думай. И постарайся остаться в живых. Когда мы с отцом придем сюда снова, ты можешь нам пригодиться. Поможешь нам здесь, как помог — с Парижем, — сядешь с нами за один стол, и звать тебя будут Ульф-ярл. А теперь ступай. Пусть твоя вера в собственную удачу тебя не обманет.

Сообщение о том, что мы возвращаемся, хирдманы приняли без восторга. Но и без особых возражений.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал Медвежонок.

— Конечно, он знает, — заявил Ове Толстый. — Ульф — наш хёвдинг.

А Лейф Весельчак уронил загадочную фразу:

— Я бы попытался тебя отговорить, хёвдинг, но тогда другие могут подумать, что я струсил. А я не хочу.

Я подумал: они оба имеют в виду возможное недовольство Ивара. Я был так загипнотизирован своим страхом перед Бескостным, так хотел побыстрее свалить, что не только не обдумал последствия своих действий, но даже не озаботился обсудить его с друзьями. Сделай я это, никуда бы мы не ушли. Но я принял решение, принял руководствуясь эмоциями, а не разумом, и, как вскоре выяснилось, решение — неправильное.

Глава двадцать седьмая

Ловушка

— Раз! Раз! Раз! Навались! Дружно! Раз!.. Ух как мы гребли. Вернее, как гребли мои парни. Сам-то я мог только щит держать.

Скорость — наша надежда. Стрелы сыпались со всех сторон, а нас было так мало, что потеряй мы еще пару гребцов — и попали.

Оставшись без Гримара и его могучих парней, мы остро почувствовали свою слабость. Нас осталось… Медвежонок, Стюрмир, Лейф, Гуннары с Хагстайном, Фирст Рыба, трое англичан, Юсуф, Вихорёк и четверо молодых сёлундских дренгов. Шестнадцать гребцов из двадцати, с которыми мы вышли в поход. Нет, потери совсем невелики. Один убитый и трое серьёзно раненных, из которых только один, Грендель, находится между жизнью и смертью. Мы-то с Ренди Черным точно выживем. Вопрос только в том, удастся ли нам сохранить полный комплект конечностей…

Наша малочисленность не слишком меня беспокоила, когда мы уходили из Йорка. Идти нам — вниз по течению. Какие проблемы?

И что мне мешало сообразить, что идти придется по враждебной территории. Надо полагать, я слишком погрузился в проблемы своего здоровья…

В общем, Ивар оказался прав, заявив, что удача нам потребуется. Когда мы шли вверх по реке, всё способное бежать бежало, а неспособное — забивалось в ближайшую щель. А сейчас, когда стало ясно, что страшное войско дьяволов капитально осело у стен Йорка, сбежавшие вернулись, спрятавшиеся повылезли из щелей, недобитые сельские лидеры собрали уцелевших дружинников (или это сделали их сыновья) и попытались снова наладить жизнь.

А тут — корабль! Страшный корабль страшных морских разбойников… Но — один-одинешенек.

Только ленивый не пытался подстрелить нас из-за угла. Вернее, из зарослей. В русло реки выпихивали бревна, чтобы нас остановить, по ночам приходилось держать не просто дозорных, но — боевую команду, потому что уже дважды, под покровом темноты, к нам пытались подобраться местные храбрецы. И в последний раз мы обнаружили их, только когда они полезли через борт, потому что подбирались они даже не на лодках, а на каких-то ветхих плотиках, только-только выдерживающих вес человека.

Если бы так было обставлено первое нападение, нам бы пришлось по-настоящему туго…

На первую ночевку мы встали у сожженного селения. Мои парни обшарили окрестности и поймали девку с козой. Девку использовали (ох, немало на следующий год родится здесь англичан с добрыми норманскими генами), козу — тоже. В смысле — в пищу использовали. Еще с огородов набрали всяких овощей да яблок зеленых — с деревьев. Запекли с козлятиной — неплохо получилось.