Вождь викингов

У них почти все – воины, а у нас большая часть – расхрабрившиеся бонды. То есть, если ты хочешь ими пожертвовать, тогда можно попытаться. Стенульф сказал: здесь есть тропа, по которой можно уйти на запад. А потом вывернуть к одалю его воспитанников, сесть на корабли и уйти. На Сёлунд они за нами идти не рискнут.

– Как это – жертвовать? – возмутился я. – Это ж наши!

– Ну… – неуверенно протянул Свартхёвди. – А так нас всех убьют.

Я ухватил его за бороду, подтянул поближе, чтоб шум не мешал, проговорил ласково в большое ухо:

– Медвежонок, с чего ты взял, что нас убьют? Их больше? И что с того? Или ты забыл, как мы втроем с Каменным Волком этого Торкеля-ярла попользовали?

Свартхёвди дернул головой, высвобождая бороду.

– Думаешь, не одолеют?

– А как? Отбивать их мы сможем еще долго. Два колодца полнехоньки. Амбары и кладовые набиты под завязку. До весны хватит. И нам, и скотине. Но до весны нам не надо. Нам надо дождаться подмоги. Рагнара. А пока пускай лезут и рискуют здоровьем. Пускай тратят стрелы, пускай толкутся перед воротами. А мы их будем бить. И желательно не насмерть. – Это почему? – удивился Медвежонок.

– Да потому, что мертвые – они сразу в Валхаллу или еще куда-нибудь. А о раненых заботиться надо. Опять же они будут напоминать живым о том, что их может ждать не только славная смерть, а жизнь долгая, но неинтересная, потому что без ноги или руки жить совсем не так весело, как целиком.

Очень проникновенно я сказал, с чувством, ведь данная перспектива была весьма актуальна лично для меня всего лишь пару месяцев назад.

– А теперь пропусти меня вперед, – велел я. – Хочу поговорить с Торкелем-ярлом.

Медвежонок поднял щит, приготовившись прикрыть меня, если что, а я высунул голову между заостренных колов и заорал во всю глотку:

– Эй, Торкель! Я, Ульф-хёвдинг из Сёлунда, буду с тобой говорить!

Дошло. Стрелять перестали. Над верхним краем сбитого из жердей щита возникла башка в гребенчатом шлеме.

– Говори! – заорал ярл. – Понял, что худо ваше дело, да? Хочешь уйти?

– Уйти? Да ты шутишь! – завопил я, приподнимаясь повыше в полной уверенности, что успею нырнуть обратно, если вороги решат меня упразднить. – Зачем мне уходить? Мне здесь очень хорошо! Ты очень гостеприимен, Торкель-ярл! Так щедро с твоей стороны предложить гостям всё самое лучшее! Отличная молодая свинина! Отборное зерно! А какое пиво варят твои женщины! Да и сами они хороши! Особенно твоя жена и дочь, ярл! Следующей весной у тебя в семье будет приплод! Не знаю, правда, от кого из нас, но ты всё равно должен быть благодарен! Твое-то семя никудышным оказалось! Хотя нам и оно пригодится. Когда нам наскучат твои бабы и девки, мы используем твоего сынка как женщину. Единственное, на что он годится…

– Я убью тебя, как собаку! Как свинью! Я сам тебя – как женщину! Я… – Торкель-ярл задохнулся от ярости, и я тут же воспользовался паузой:

– Ты? Меня? Да ты вошь у себя в бороде и то убить не сможешь! Да ты, Торкель, в штаны напрудишь, едва увидишь настоящего воина! Колени твои станут как студень, а зубы будут стучать так громко, что все подумают: где-то поблизости кузница!

– Ты трус! – завопил ярл. – Выйди – и я тебя прикончу!

– Разве что – стрелой из кустов! – крикнул я в ответ. – Или нестерпимой вонью, когда в штаны наложишь!

– Я убью тебя вот этим железом! – Ярл потряс секирой. – Выходи, собачий сын! Один мне свидетель: я разрублю тебя начетверо, вырву твой поганый язык и скормлю его твоим родичам-свиньям!

– Уговорил! – крикнул я. – Уже иду! Вели своим людишкам отойти назад. Боги слышали: ты вызвал меня на поединок! Может, ты не так уж труслив и женоподобен, как мне показалось? Тогда выходит, что сын твой – из другого мяса. Признайся, ярл, кто обрюхатил твою жену, родившую тебе такое ничтожество? И захохотал исключительно мерзко.

– Зачем ты его так оскорбил? – сказал мне Свартхёвди. – Обычно ты ведешь себя по-другому.

– Хавгрим Палица, – пояснил я. – Я вовсе не намерен биться с вашим братом-берсерком, а он наверняка бы выставил вместо себя Хавгрима. Теперь – не станет. Это будет стоить ему чести.

– Уверен, что справишься? – поинтересовался Медвежонок. – Хавгрим говорил: Торкель знает, как управляться с оружием, а у тебя рука зажила совсем недавно.

– Вот еще один повод для того, чтобы его раздразнить, – отозвался я. – Пусть гнев застит ему глаза, а я уж постараюсь погонять его как следует. А твое дело: позаботиться о том, чтобы, пока мы меряемся силенками, попорченную часть ворот укрепили железом.

Ворота открылись (люди с железными пластинами и скобами замерли наготове), и я вышел. Один. Торкель-ярл, тоже один, вышел мне навстречу. Вернее, выбежал, по ходу размахиваясь и швыряя в меня копье.

Мне следовало перехватить копье и зафигачить обратно… Чтобы ярл поймал его и отправил в меня. На этот раз уже не с тридцати, а с десяти шагов. Отличный расчет, но я играть в эти игры не собирался. Шагнул влево, и копье с хрустом воткнулось в бревно ограды.

Я остановился, предоставив ярлу инициативу, коей он и воспользовался.