Вождение за нос

Наверное, с Юлькой у меня был схож только голос, потому что Гоша очень смутился, не признав во мне ни одну из своих знакомых.

— Ничего, ничего, можешь не напрягать память. Ты меня не знаешь, но сейчас мы познакомимся, и все встанет на свои места.

Парень шумно икнул, то ли с перепугу, то ли от неожиданности, но меня эта реакция, откровенно говоря, рассмешила.

— Итак, тебя зовут Георгий… — Я сделала многозначительную паузу, чтобы он смог назвать свою фамилию.

— Груздев. А чего я сделал?..

— Меня зовут Татьяна Иванова. А с тем, что ты сделал, мы сейчас разберемся. И не советую тебе даже на умывание отвлекаться. Чем раньше мы начнем, тем раньше закончим. Мне вообще нравится полюбовно расходиться. Так что имей это в виду.

Парень стоял совершенно ошарашенный. В душе я его понимала, но на деле у меня, возможно, из-за него появятся проблемы в расследовании, а деньги мне платят не только «суточные». Главным образом — за результат.

— Мне нужно твое признание, — абсолютно серьезно глядя ему в глаза, начала я. — Речь идет о статуэтке Мары, которую ты подменил в квартире Гробовского на следующий день после его смерти.

Гоша побледнел. И не просто побледнел — стал белым как полотно. Казалось, что кровь совсем отхлынула от его лица. Губы мелко задрожали. Я отдавала себе отчет, что начать придется с явного блефа, потому как доказательств у меня нет, а на одних предположениях обвинение построить крайне сложно. Но госпожа Удача сегодня была на моей стороне, и я спешила этим воспользоваться.

— Дело в том, что буквально перед своей смертью Витольд Модестович продал статуэтку. То, что она является подлинной, засвидетельствовал эксперт. На следующий день, после кончины Гробовского, этот эксперт вместе с покупателем пришли за Марой… И вот незадача — оказалось, что ее заменили на плохо сделанную копию.

Пена стекала с лица курьера, и выглядел он весьма неважно. На какую-то секунду я подумала, что он вполне может совершить попытку к бегству или попробует как-то нейтрализовать меня, а пистолет я оставила в бардачке машины. Глупо. Очень глупо.

— Теперь еще одна малость, — продолжала я давить на него. — Выяснилось, что Гробовский скончался не собственной смертью, ему помогли это сделать. Отравили. При желании я могу повесить это нехорошее дело на тебя. И в суде никто ничего не сможет доказать.

Теперь для театральности нужно было лениво зевнуть, что я и сделала, пройдя в комнату. Она оказалась довольно светлой и просторной. Хорошая мебель, аудиосистема, аквариум. Правда, некоторый беспорядок портил впечатление, но не настолько, чтобы тут же развернуться и уйти.

— Я ничего не делал! — полупрошептал-полупрошипел Гоша. — Ничего не делал!

— Да? А ну-ка разберемся. Факт — ты знал, что у Гробовского находится Мара, потому что был у него за несколько дней до смерти. И скорее всего под сомнительным предлогом. Факт — статуэтка, я имею в виду — подлинная статуэтка, исчезла после твоего посещения дома. Факт — из «Лавки древностей» с красками в дом убитого тебя никто не посылал. Факт — звонок по телефону был запланирован и разыгран, потому что Орест Николаевич его отрицает. Итак, я всего-навсего поставила тебя перед фактами.

Мне казалось, что дальше бледнеть просто некуда, но курьер доказывал совершенно обратное. Я подумала, что еще немного, и ему придется вызывать «Скорую помощь». А ведь как славно все начиналось, я почти «расколола» его!

Допустить обморочное состояние у подозреваемого ни в коем случае нельзя. Так что, решив сбавить обороты, я начала успокаивающую терапию.

— Все не так страшно, как кажется. В конце концов, у тебя есть неплохой шанс все исправить. Собственно, за этим я и пришла. Что тебе полагается за подмену? Лет шесть или семь, — я сама ответила на вопрос, предвосхищая раздумья Гоши. — Для молодого парня не слишком много. Но если я постараюсь и суд добавит тебе за предумышленное убийство Гробовского, а оно, несомненно, таким и было, то сам подумай… Раньше чем через двадцать, а то и через двадцать пять лет ты к маминым пирожкам не вернешься.

— Я никого не убивал… — тупо продолжал шептать парень.

— Да? Докажи.

— Не убивал я его!

— Скажу тебе как юрист — ни один адвокат не возьмется за твое дело. Только репутацию себе портить, а это же никому не нужно. Зато сейчас у тебя есть возможность помочь самому себе. Если статуэтка возвращается — как, уже не важно: ты ее находишь или говоришь, где найти, — то мой клиент не обращается в суд, это я тебе обещаю. Про Гробовского мы тоже постараемся забыть.

Георгий хлопал глазами, как наивный младенец, будто это не он несколько дней назад украл статуэтку стоимостью в несколько тысяч долларов. На благородного разбойника он явно не тянул, так что причин для жалости у меня не было.

— Что я должен делать? — наконец спросил курьер, в достаточной мере овладев наконец собой.