Вожди и оборотни

Не менее изуверской, не менее садистской оказалась и другая теория. Ее смысл заключался в том, чтобы заставить должностное лицо оговорить себя в передаче денег «наверх». Будучи измотанным, он соглашался дать любые показания, ему их диктовал, называли фамилии тех, кого необходимо оговорить и на какую сумму взяток. Суммы, конечно, были большими. Тогда у оговорившего себя, возникал вопрос по поводу того, что суд может спросить, откуда деньги, может не поверить. Здесь наступал заключительный этап теории. К примеру, у секретаря обкома спрашивали, а сколько у него было в подчинении секретарей райкомов. Тот называл количество. Ему тут же предлагали дать показания уже о получении от них взяток и на ту сумму, которая по его ранним показаниям была передана «наверх». При этом тому же секретарю обкома растолковывали, что сам он себе нисколько не положил в карман. Тебе дали, ты их передал дальше. Ты чист, негодяи сидят «наверху», вот и списывай все на них. Круг после этого замыкался. Оговаривая сначала одних, а потом других, секретарь «доказывал» свою виновность.

Что касается низшей ступени, кого оговорил секретарь обкома, то с ними проделывали ту же процедуру. Таким образом Гдлян пытался выстроить одну большую пирамиду, одну большую цепочку: от колхоза, совхоза, от участка, фермы до «Кремля», и повязать по ней всех. Сначала появилась теория, схема, а затем под нее стали подгонять «доказательства», строить людей по ранжиру, не брезгуя никакими гнусными средствами, в том числе фальсификацией материалов следствия, арестами невинных людей.

Эту теорию доказывания наряду с другими подробно охарактеризовал Нурумбетов Касым. Он рассказывал: «Под диктовку Гдляна я стал писать заявление о том, кому и от кого получал взятки. Это происходило примерно так. Гдлян спрашивал меня, кто из вышестоящих руководителей приезжал в наш район. А когда я их называл, он заставлял писать, что я им давал взятки. Затем он приказал мне перечислить всех председателей колхозов, директоров совхозов, руководителей торговли и назвать их всех в числе взяткодателей. Все это я писал. После того, как я писал список, опять же под диктовку Гдляна я писал сумму денег, которую я получал от каждого названного мною человека, и суммы денег, которые я передавал вышестоящим руководителям. Только после этого мне приходилось придумывать по каждому взяткодателю и взяткополучателю когда и за что передавались суммы денег. То есть я придавал моим заявлениям правдоподобность».

А вот что сообщил нам С. Каньязов.: «В кабинет вошел Иванов и строгим тоном сказал: «Пиши заявление на имя Генерального прокурора СССР, где укажешь, что брал взятки снизу от 45–47 человек не менее чем на 500 тысяч рублей, а также не менее 12–15 эпизодов покажешь «наверх», чтобы там были Осетров, Орлов, Абдуллаева, Ишков и другие».

Незаконное лишение человека свободы с целью получения показаний мы расценивали как насилие, издевательство над ним. Это действительно так. Что может быть большим издевательством, чем запирание человека на месяцы, годы в тюремную камеру. К тому же запирание, связаное с большой неизвестностью, неопределенностью будущего, постоянными нудными допросами, шантажем, переживанием за судьбу своих близких и родных.

Садистские методы расследования были доведены до совершенства. Арестовывали, например, кого-то за получение или передачу взяток, а тот отрицал свою вину, тогда ему напоминали, что из-за упрямства он ставит под удар свою семью, весь род. Арестованный продолжал молчать, тогда угрозы приводили в исполнение. В камерах оказывались самые близкие родственники.

Детей иногда помещали в соседние от родителей камеры. Делали это умышленно, играли на родительских, родственных чувствах.

Несговорчивым показывали документы на их арест. Демонстрировали видеозаписи доставления в прокуратуру, милицию жены, детей. При этом говорили, что их везут под стражу. Потом как бы случайно устраивали встречу отца с сыном, матери с дочерью в коридорах, в кабинетах следственных изоляторов. И опять говорили отрицавшему свою вину: «Вот видишь, ты не хочешь признаваться и мы вынуждены арестовать твоих детей, твою жену. Ты их не любишь, если бы любил, то не допустил того, чтобы они мучились здесь. Говори, признавайся и они снова будут на свободе».

После этого, естественно, многие люди не выдерживали подобных издевательств, шли на оговор себя и других, шли на обман, опасаясь за судьбу своих детей, близких.

Во время следствия по постановлениям гдляновских следователей было арестовано четверо невиновных родственников Мусаханова, по восемь родственников Нурумбетова, Камалова, Раджабова, Джуманиязова, девять — Усманходжаева, пятнадцать — Худайбергенова.