Вожди и оборотни

Государственный обвинитель Голев С. А., первый заместитель начальника управления по надзору за рассмотрением уголовных дел в судах Прокуратуры СССР, человек в общем-то известный в юридических кругах страны как высочайший профессионал и честный юрист, от обвинений Абдуллаевой в суде отказался и попросил ее оправдать. Суд согласился с его позицией. Так закончилось более чем двухгодичное содержание Абдуллаевой под стражей. Кажется, справедливость, правда восторжествовали. Еще с одного человека снята обложное обвинение, позорное клеймо «преступник». Однако слишком дорогую цену уплатила за это Рано Хабибовна. Два года унижения, надругательств и камерной жизни. Два года страшных переживаний и мук за себя, а больше за своих детей и близких. Два года клеветы, в том числе и в угодливой прессе, организованной Гдляном, его сторонниками.

Да, большая цена, большое горе! Для тех, кто захочет мне возразить, я предлагаю лишь представить, нет, не испытать, а только представить все, что прошла Абдуллаева Р.

После этого можно было бы не писать больше о Рано Хабибовне, но не могу рассказать о ее обращении из тюрьмы к Горбачеву. Будучи убежденным партийцем, она верила в коммунистические идеи, верила в партию, в Горбачева, в то, что он ее защитит, оградит других честных коммунистов Узбекистана от преследований.

Ее письмо начиналось словами: «Глубоко осознаю, что обращаюсь к Генеральному секретарю ЦК КПСС и несу ответственность за каждое свое слово. До ареста была уверена, что со смертью Берии и Вышинского канули в лету трагедии 30–40 годов, в числе жертв которых и был мой отец, один из первых чекистов Узбекистана. Если бы мне лично не пришлось испытать нечто мерзкое и пошлое, преподнесенное как следственное исследование, видеть открытое преступление законов теми, кто должен стоять на их страже, если бы не была свидетелем бесстыдного, морального издевательства в целях выуживания у подследственных «признаний», никому не поверили бы, что на 80-ом году советской власти в стенах Прокуратуры СССР воскрес Берия в лице Гдляна.

Этот циник и маньяк, повесив над головой наших детей и родных «как дамоклов меч» свои условия «признания», создал чудовищную систему самооговоров и оговоров, лжесвидетельств. В этой системе, как взяточники, должны были предстать все кадры Узбекистана, начиная от руководителей хозяйств до Рашидова Ш. Р., так же работники ЦК КПСС, союзных министерств и ведомств».

Может быть, за все время изучения материалов следствия по Абдуллаевой P. X. мне впервые, после прочтения заявления Горбачеву М., захотелось сказать: «Наивная женщина, преданный идеи человек, к тому ли ты обращалась?!» Он не защищал и не будет защищать людей, попавших в беду. Наоборот, он предал настоящих друзей Союза ССР в странах Восточной Европы, он предал их в Прибалтике и Армении, в Грузии и Молдавии. Он не станет защищать Эрика Хоннекера, Рубикса и многих других. Он «сдавал» бывших своих друзей, единомышленников, ради того, чтобы самому удержаться на плаву. Поэтому напрасны были надежды и ожидания на помощь Рано Хабибовны от этого безнравственного и лживого человека.

В показаниях Абдуллаевой P. X. постоянно упоминается о требовании к ней Гдляна и Иванова дать компрометирующий материал, показания на Рашидова Ш. Р. Эти требования, видимо, не случайные. Оба следователя много говорили и писали о протекционизме и взяточничестве Рашидова, о порочной системе подбора и расстановке кадров, о многих других грехах. Рашидова Ш. Р. нет в живых, он не подтвердит и не опровергнет того, что сказано о нем. Но будем откровенны, при всех негативных процессах, вскрытых в Узбекистане, Гдлян не собрал тогда и не располагает сейчас достаточными данными, неопровержимыми материалами следствия для предъявления обвинения Рашидову Ш. Р., будь бы он жив в наши дни. Однако Гдлян поставил цель доказать его вину и, как всегда, забегая вперед, вексель о виновности выдал публично и громогласно. Вот почему им и Ивановым, почти всем арестованным партийным советским работникам навязывалась мысль о даче показаний, уличающих Рашидова в получении взяток. И не просто навязывалась, их требовали под страхом расправы над арестованными, их родственниками.

В изобличении Рашидова Ш. Р. особую роль отводили первому секретарю Каракалпакского обкома партии Каримову Каллибеку. Я уже говорил, что они были сватьями: сын первого, Владимир, женился на дочери второго, красавице Тамаре. Скажу также, что брак оказался неудачным, и после смерти Рашидова он вскоре распадается, а за ним последует долгая тяжба о разделе квартиры, имущества.

По версии Гдляна следовало, что Рашидов незадолго перед смертью свои мифические миллионы, слитки золота передал свату, а тот надежно их спрятал. Это — гипотеза, которую два следователя хотели воплотить в реальность. Искали средства и «нашли».