Возлюби ближнего своего

Мы растим детей и справедливо рассчитываем в старости на их ответную благодарность. Но иногда слышишь, как сетуют старики на невнимание внуков. А это уже, извините, перебор. Внуки даются нам в радость, как награда. Дедушкам и бабушкам не нужно думать как и чем накормить ребёнка, нас не касаются бессонные ночи, это уже их, родительская проблема, нам же остаётся только наслаждаться общением с маленьким человечком. Вот и подумаешь, кто кому должен быть благодарен? И я не понимаю стариков, добровольно лишающих себя счастья общения с внуками.

Одна молодая женщина жаловалась мне на свою маму. Дочь практически одна поднимает двоих маленьких сыновей погодок, муж вынужден работать и днём, и ночью. А мать, живя от них в десяти минутах ходьбы, не зайдёт, чтобы помочь. — Она у тебя, что старая больная женщина? — Нет, батюшка, моей маме всего 53, но она устраивает свою личную жизнь. Вышла замуж, ублажает супруга, а на нас времени у неё уже не остаётся.

Возможно, вы со мной и не согласитесь, но я думаю, что у человека в 53 личной жизни быть уже не должно. Конечно, если люди думают о «стакане воды», или бегут от удушающего одиночества — их можно понять, а если бегут от внуков именно к личной жизни, то извините. Старикам ли думать о постели. Благо у нас, людей верующих, существует система постов, которая, не нарушая физиологии, с годами настраивает человека больше на духовное. Похотливая старость явное свидетельство неверия.

Гродно встречал меня прекрасной солнечной погодой. Бабье лето, тепло. Я иду по улочкам старого города и наслаждаюсь. Когда живёшь в этом городе и наблюдаешь его каждый день, то и не замечаешь происходящего вокруг. А такому как я, наведывающемуся сюда раз в год, все изменения немедленно бросаются в глаза. В этот раз Гродно превзошёл самого себя. Готовясь к встрече и желая меня порадовать, он украсил себя множеством цветов. В местах, где в прошлые годы велись реставрационные работы, все они как-то разом завершились, и стены домов старого города радовали яркими свежими расцветками. Словно все они раскрасились одновременно в течение нескольких последних дней. И это тот Гродно, который в годы моей юности я привык наблюдать в постоянно серых тонах. А если на этот серый тон нанести ещё и несколько мазков в виде часто моросящего унылого дождичка, то можно понять, почему мой старый школьный приятель Серёга Ломов однажды в зоопарке, указав мне пальцем на одинокую печальную птицу Марабу, сказал: — Вот эта славная птичка и есть символ нашего города. Они похожи друг на друга и точно также одинаково печальны.

Я уверен, сегодня Серёга взял бы свои слова обратно. Гродно преобразился и превратился в настоящий европейский город, ухоженный и потрясающе красивый. И ещё, любого, кто приезжает сюда из наших краёв поражает царящая вокруг чистота. Как удалось внушить местным жителям не бросать мусор себе под ноги, для меня так и остаётся загадкой. Вокруг, сколь бы я не всматривался, не нашёл ни одного плаката с призывом, типа «не сорите, люди».

Только знаете, мне вдруг подумалось, что чистота на улицах резко ограничивает меня в моём самовыражении, перестаёшь быть свободным. Пускай я не мусорю у себя в посёлке, зато у меня всегда имеется такая возможность. Могу, если будет такое желание, выйти на улицу и вывалить здесь же на дорогу помойное ведро, но я, в отличие от других, этого не делаю! И для меня это ещё и повод гордится собой. А здесь везде чисто, словно древние каменные мостовые нарочно помыли с мылом. И нет повода почувствовать себя лучше других.

Иду через старый город по улочкам прежних веков и понимаю свою ущербность, прямо — таки ломка какая-то начинается. И вдруг, вижу! Посередине этой ухоженной мостовой валяется свежая пачка из под сигарет, с такой уже ставшей мне родной надписью: «курение убивает». Я даже было вздрогнул от неожиданности, нате вот, мол, вам, аборигены, получите. Видать не я один прибыл этим утром в славный город Гродно, и ступил из вагона московского поезда на их ухоженный привокзальный асфальт. Скорее всего, это кто-то из наших не выдержал и расписался этой пачкой по их парадной мостовой. И я его понимаю, нечего ограничивать нашу внутреннюю свободу.

Конечно, это шутка, только не зря говорят, что в каждой шутке есть и доля истины. Что такое чистота на улицах, и вообще, кому она нужна? Неужели те же прибалты были когда-то культурнее белорусов? Да никогда, но в советские годы, когда мы ездили в Друскенинкай за колбасой, то поражались ухоженности и чистоте их улиц. Сегодня думаю, что таким образом тогдашние литовцы выражали нам, всем остальным советским людям, протест против их насильственного присоединения. А ещё это служило поводом кивнуть в нашу сторону и сказать что-то типа: «эти русские свиньи снова приехали за нашей колбасой», с чем было трудно поспорить.