Возлюби ближнего своего

В нашем дворе жил один рабочий человек, мужчина лет сорока пяти, удивительно талантливый каменщик. Я знал о его способностях, и в глубине души мечтал, чтобы такой специалист поработал на восстановлении нашего храма, но это был дорогой специалист. Все в его жизни было неплохо, жил как все, и как любой русский талант любил выпить. Бывало запивал, но выходил и снова работал как вол, у него были такие сильные по рабочему красивые руки и этими руками он творил чудеса.

Как-то столкнулись мы с ним во дворе нашего дома и говорит он мне: «Слушай, батюшка, у меня такая проблема. Еще в юности по глупости сделал я себе наколку на плече, бесенка наколол. И если раньше все было нормально, то теперь он мне мешать стал. Как выпью, так он мне лапкой и машет, а я в ответ — еще больше пью. Что делать»? Мы с ним поговорили, какой-то совет ему дал, не помню уже. И, вдруг, Володя, так его звали, заявляет: «У меня еще желание есть — в храме что-нибудь построить хочу, что-нибудь на память о себе оставить». Я возликовал. Как раз и нужда была в его помощи.

Наш храм состоит из двух частей: зимней и летней. Зимнюю часть мы к тому времени уже привели в порядок, а в летней — разруха полная. Обе части разделялись большой деревянной перегородкой. Нас, как и все сельские храмы, грабили беспощадно. Как-то воры забрались к нам в летнюю часть и прорубили дверь в перегородке.

Вы себе не представляете, как страшно входить в разграбленный храм. Не столько украдут, сколько все исковеркают, и начинай все с начала.

Чтобы исключить в дальнейшем проникновение злоумышленников через деревянную перегородку, церковный совет принял решение вовсе заложить ее. Но работу эту можно было доверить только хорошему специалисту: стеночку нужно было ухитриться сложить так, чтобы и различия в стиле никто не заметил, да еще, чтобы и храм ею украсить.

«Володя, говорю, есть для тебя такое дело. Только сделать его нужно будет быстро. Ведь разобрав прежнюю, еще дореволюционную деревянную перегородку, мы храм делаем полностью беззащитным, и мне хоть ночуй в нем».

Володя побывал в церкви, прикинул задачу, и с удовольствием согласился помочь. Мы оговорили все подготовительные работы, подсчитали количество кирпича, число помощников и другие необходимые вопросы. Договорились и о дате, когда начнем.

Только на первый взгляд кажется, что ломать просто, но даже разобрать прежнюю постройку оказалось делом нелегким, да и кирпича нужно было занести в летний храм столько, что моим помощникам несколько дней пришлось работать как муравьям.

Каждый день подготовительных работ я созванивался с Володей, докладывал ему наши результаты. Всякий раз я обещал посильно оплатить работу, но он всякий раз смеялся над моими словами и отказывался от денег.

Наконец все готово. Окончательно оговорили с Володей время начало работы. Утром ждем. Час ждем, два. Володи нет. Звоню, «Володя, дорогой, ты где? Что случилось? Нам тебя ждать?»

Он ответил: «Я не приду. Понимаешь, вчера, после разговора с тобой, мне позвонили и предложили калым на сегодня, и только на сегодня. Работа плевая, но таких денег мне еще никто и никогда не предлагал. Так что, извини, я не смог отказаться».

Конечно, мир не без добрых людей, нам помогли. Знакомый предприниматель прислал ребят с востока. Работали они старательно и за два дня сложили стеночку, конечно, не совсем то, что мог бы сделать Володя, но и за это спасибо.

Вечером того же дня меня нашла Володина жена. «Батюшка, с Володей беда».

Как мы потом узнали, работы у него, действительно оказалось немного. И заплатили, как обещали. Володя на радостях тут же и отметил, а был за рулем. Возвращаясь домой, вылетел на встречную полосу, и лоб в лоб столкнулся с другой машиной. Навстречу ему ехала целая семья, но люди, слава Богу уцелели, машина была хорошая. За водителем, видимо немаленький был человек, даже вертолет прилетел, но все обошлось. Володю вырезали из его «копейки» и еще в сознании привезли в больничку.

Я предложил жене причастить его, пока человек в сознании, еще не все потеряно, важно человеку успеть покаяться. Его жена ответила мне: «Ну, это только если Володя сам согласится». Знаю, с ним говорили, но он так и не позвал меня.

Отпевали Володю возле церкви, в то время, как раз штукатурили ту стеночку, поэтому храм был закрыт. Я смотрел на его большие сильные руки, и мне казалось, что все, что вокруг происходит — просто какой-то дурацкий спектакль, что такого, быть не может, что мастер сейчас встанет, и его руки еще оставят потомкам о себе прекрасную память.

Вокруг скорбели Володины друзья, естественно, предварительно «приняв на грудь», товарища помянули. Ну, как же, «святое дело».

Было так обидно за все происшедшее, так было жалко Володю.

В слове после отпевания я почти кричал в толпу: «Так жить нельзя, так пить нельзя, так умирать нельзя»! Народ, внимая священнику, безмолвствовал.

Уже потом одна моя знакомая, бывшая на отпевании, пересказала мне такой диалог в толпе.

Один из мужиков спрашивает другого: «Не понимаю, что он говорит»? (в мой адрес) Другой ответил: «Он говорит — пить нельзя».