Возлюби ближнего своего

Больше она не слышала его слов. В изнеможении она закрыла глаза, а когда снова их открыла, перед дверью никого не было. Человек ушел. Она осталась одна и сразу же забыла обо всем, что случилось.

Некоторое время она продолжала лежать тихо. Потом снова заметила в зеркале свое отражение и улыбнулась ему – усталой нежной улыбкой. Голова ее совершенно прояснилась. «Барбара Клейн, – подумала она. – Актриса Барбара Клейн… И как раз в ночь на Новый год… Настоящая актриса!.. Да, но разве ночь на Новый год не такая, как все другие?» Она посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике. Утром она их завела. Часы будут еще идти целую неделю. Потом она бросила взгляд на письмо… Страшное письмо, в котором притаилась смерть…

Она вынула из ящичка маленькое лезвие бритвы, взяла его указательным и большим пальцами и натянула на себя одеяло… Боли она почти не почувствовала. Хозяйка завтра будет ругаться, но ведь у нее не было другого способа. Не было даже веронала… Она зарылась лицом в подушку. Стало темнее. А потом к ней снова вернулось прошлое. Далекое-далекое… Радиостанция Тулузы. Прошлое все приближалось и приближалось. Какой-то грохот. Воронка, в которую она сползала… Все быстрее и быстрее. А потом засвистел ветер…

10

Марилл вошел в столовую.

– Штайнер! На улице тебя разыскивает какой-то человек.

– Кого он ищет – Штайнера или Губера?

– Штайнера.

– Ты спросил, что ему нужно?

– Конечно»! Надо же быть осторожным. – Марилл взглянул на него. – У него для тебя письмо из Берлина.

Штайнер рывком отбросил стул.

– Где он?

– На той стороне, у румынского павильона.

– Может, шпик или что-нибудь в этом роде?

– Не похоже.

Они вместе вышли из столовой и перешли на другую сторону. Под деревьями, с которых уже упала листва, стоял мужчина лет пятидесяти.

– Вы – Штайнер?

– Нет, – ответил тот. – А зачем он вам понадобился?

Мужчина смерил его быстрым взглядом.

– У меня для вас письмо. От вашей жены.

Он вынул из бумажника письмо и показал его Штайнеру.

– Вы, конечно, узнаете почерк?

Штайнер продолжал спокойно стоять, собрав всю свою волю в кулак, но внутри у него что-то оборвалось, затрепетало и рухнуло. Он даже не смог поднять руки.

– Откуда вы знаете, что Штайнер – в Париже? – спросил Марилл.

– Письмо пришло из Вены. Кто-то привез его в Вену из Берлина. Он пытался вас найти и узнал, что вы – в Париже. – Мужчина показал на второй конверт. На нем размашистым почерком Лилы было написано: «Йозеф Штайнер. Париж». – Он прислал мне письмо вместе с другой корреспонденцией. И я вас ищу уже несколько дней. Наконец, в кафе «Морис» мне сказали, что я могу найти вас здесь. Можете не говорить мне, Штайнер вы или нет. Я понимаю, что нужно быть осторожным. Просто возьмите письмо. Я хочу избавиться от него.

– Оно адресовано мне, – сказал Штайнер.

– Тем лучше.

Человек отдал ему письмо. Штайнер снова должен был сделать над собой усилие, чтобы взять его. Оно показалось ему тяжелее всей мировой почтовой корреспонденции. Но когда он почувствовал конверт в своей руке, отнять его у него уже было невозможно. Для этого пришлось бы отрубить руку.

– Спасибо, – сказал он мужчине. – Оно наверняка принесло вам много хлопот.

– Пустяки. Если уж мы получаем почту, значит, она достаточно важна, и адресата нужно найти. Очень рад, что мне удалось это сделать.

Он попрощался и ушел.

– Это от моей жены, Марилл, – сказал Штайнер, совершенно не владея собой. – Первое письмо. Но ведь она не должна была вообще писать мне…

– Прочти его…

– Да… И не уходи сейчас, Марилл. Черт возьми, что у нее там случилось?

Штайнер разорвал конверт и начал читать. Он сидел, словно окаменев, читал письмо, и лицо его постепенно менялось. Оно сразу как-то осунулось и побледнело. На щеках выступили желваки. Вены вздулись.

Он опустил руку с письмом и некоторое время продолжал безмолвно сидеть, уставившись в землю. Потом взглянул на дату.

– Десять дней, – прошептал он. – Десять дней назад она еще была жива…

Марилл выжидательно смотрел на него.

– Она пишет, что ее уже не спасти. Поэтому она и прислала письмо. Ведь теперь это не имеет значения… Она не пишет, что с ней. Она пишет… Ну, понимаешь, это ее прощальное письмо…

– Она пишет, в какой больнице лежит? – спросил Марилл.

– Да.

– Мы немедленно позвоним туда. Позвоним в больницу. Под каким-нибудь вымышленным именем.

Штайнер поднялся, потом покачнулся немного.

– Я должен поехать туда.

– Сначала позвони. Давай съездим в «Верден».

Штайнер заказал междугородный разговор. Через полчаса зазвонил телефон, и он вошел в кабину, словно в темную шахту. Вышел он оттуда весь мокрый от пота.

– Она еще жива!

– Ты говорил с ней? – спросил Марилл.

– Нет, с врачом.

– Ты назвал свое имя?

– Нет. Сказал, что звонит ее родственник. Ей уже делали операцию, но ее спасти нельзя. Врач говорит, что проживет она самое большее еще дня три или четыре. Поэтому она и написала. Не думала, что я получу письмо так быстро. Черт возьми! – Он все еще продолжал держать письмо в руке, а глаза его блуждали, будто он не узнавал грязного вестибюля отеля «Верден». – Я еду туда сегодня вечером, Марилл.

Марилл поднял глаза.