Возлюби ближнего своего

– Врач должен прийти с минуты на минуту. Марилл побежал за ним.

Он начал искать что-нибудь для перевязки и в спешке опрокинул чемодан.

– Давайте что подвернется! – крикнула Рут.

Из чемодана вывалился целый ворох белья для малютки: рубашонки, пеленки, платки, а среди них – несколько вязаных шерстяных распашонок, розовых и голубых, украшенных бантиками и шелком. Одна еще не была готова: из нее торчали вязальные спицы. Моток мягкой голубой шерсти выпал и бесшумно покатился по полу.

– Давайте! – Рут отбросила кровавое полотенце. Керн подал ей пеленки и платки. И тут он услышал шаги на лестнице.

Сразу вслед за этим распахнулась дверь, и в комнату вошел Марилл с врачом.

– Ну, что здесь?.. Черт возьми!

Врач шагнул к кровати, отстранил Рут, наклонился над женщиной. Через некоторое время он повернулся к Мариллу.

– Срочно позвоните по номеру 2167. Скажите Брауну, чтобы он немедленно приехал и привез все для наркоза, операция Брэкстона-Хикса. Понятно? И все, чтобы остановить кровотечение.

– Хорошо.

Врач огляделся.

– Вы можете идти, – сказал он Керну. – Фрейлейн останется здесь. Принесите воды! Дайте мой портфель!

Другой врач появился через десять минут. С помощью Керна и людей, подошедших за это время, помещение рядом с комнатой, где лежала женщина, превратили в операционную. Кровати сдвинули в сторону, столы придвинули друг к другу, подготовили инструменты. Хозяин принес самые яркие лампочки, которые только у него нашлись, и ввинтил их.

– Живо! Живо!

Первый врач просто бушевал от нетерпения. Он накинул белый халат и попросил Рут, чтобы та завязала тесемки.

– Наденьте и на себя! – Он бросил ей халат. – Может, вы нам здесь понадобитесь. Вы сможете смотреть на кровь? Вам не станет плохо?

– Нет, – ответила Рут.

– Хорошо. Молодец!

– Может быть, я тоже могу чем-нибудь помочь? – спросил Керн. – Я изучал медицину, два семестра.

– Сейчас – нет, – врач посмотрел на инструменты. – Начнем.

Свет отражался в его лысине. Дверь была занавешена. Четверо мужчин понесли кровать с тихо стонущей женщиной через коридор в операционную. Глаза женщины были широко раскрыты. Бесцветные губы дрожали.

– Ну, беритесь! – командовал врач. – Приподнимите! Осторожно, черт возьми!

Женщина оказалась тяжелой. У Керна на лбу выступил пот. Его взгляд встретился со взглядом Рут. Она была спокойна, но побледнела и так изменилась, что он едва ее узнал. Сейчас она принадлежала этой женщине, истекающей кровью.

– Так, а теперь уходите все, кому здесь нечего делать! – резко сказал лысый врач. Он взял руку женщины. – Вам не будет больно. Это очень легко,

– внезапно заговорил он материнским голосом.

– Ребенок должен жить – прошептала женщина.

– Оба, оба будете жить, – мягко ответил, врач.

– Ребенок…

– Мы его только немного повернем, плечиками вперед. Тогда он молнией выйдет. Только спокойно, совсем спокойно. Наркоз!

Керн, Марилл и еще несколько обитателей отеля стояли в опустевшей комнате женщины. Они ждали, когда могут понадобиться снова. Из соседней комнаты доносилось приглушенное бормотание врачей. На полу были разбросаны розовые и голубые вязаные «распашонки.

– Роды, – сказал Марилл Керну. – Так бывает всегда, когда человек появляется на свет… Кровь, кровь и крик! Понимаете, Керн?

– Да.

– Нет, – сказал Марилл. – Не понимаете. Ни вы, ни я. Только женщина, только женщина может ронять это. Вы не чувствуете себя свиньей?

– Нет.

– Правда? А я чувствую. – Марилл протер очки и посмотрел на Керна. – Вы уже спали с женщиной? Нет? Если бы спали, вы бы тоже чувствовали себя свиньей. Здесь можно где-нибудь достать рюмку водки?

Из глубины комнаты появился кельнер.

– Принесите полбутылки коньяка, – сказал Марилл. – Да-да, у меня есть деньги. Тащите быстрее!

Кельнер исчез. За ним – хозяин и двое других. Керн и Марилл остались одни.

– Присядем к окну, – предложил Марилл. Он показал на заходящее солнце.

– Красиво, правда?

Керн кивнул.

– Да, – сказал Марилл. – Все рядом друг с другом. Это что – сирень, там внизу, в саду?

– Да.

– Сирень и эфир. Кровь и коньяк! Ну, прозит!

– Я принес четыре рюмки, господин Марилл, – сказал кельнер и поставил поднос на стол. – Я думал, может… – Он кивнул головой в сторону соседней комнаты.

– Хорошо, – Марилл наполнил две рюмки. – Вы пьете?

– Немного.

– Еврейский порок. Они все трезвенники. Зато они больше разбираются в женщинах. Но женщины не хотят, чтобы их понимали. Прозит!

– Прозит!

Керн выпил. После коньяка он почувствовал себя лучше.

– Это что, только преждевременные роды?

– Да. На четыре недели раньше. От перенапряжения. Поездки, пересадки, волнения, беготня и тому подобное, понимаете? В таком положении женщины не должны этого делать.

– А зачем она это делала?

Марилл снова наполнил рюмки.

– Зачем? – переспросил он. – Потому что хотела, чтобы ребенок был чехом. Потому что она не хотела, чтобы уже в школе на него плевали и обзывали вонючим жиденком.

– Я понимаю, – сказал Керн. – А ее муж не убежал вместе с ней?