Возлюби вампира своего

Но я лишь царапаю и вылизываю кровоточащие полоски, наблюдая, как грудь Руби поднимается и опускается, как манят яркие, как губы, розовые соски. Необъяснимо хочется укусить их, хотя я знаю, что крови будет гораздо меньше, чем из вены. Целую, хотя так и тянет впиться в них клыками, ласкаю языком и одновременно царапаю ногтями плоский мускулистый живот. А щенок, словно дразнясь, еще больше втягивает его и напрягает все мышцы.

Член мальчишки, зажатый между нашими телами, слабо вздрагивает, наливаясь все сильнее, становясь все тверже. И обвивающие его венки пахнут так заманчиво!.. Я провожу по ним языком, потом слизываю блестящую капельку прямо в центре головки и замираю, борясь с соблазном.

Знаю, что это слишком жестоко и больно — впиться клыками в покачивающийся передо мной член, и пытаюсь себя контролировать. Поэтому, раздвинув мальчишке ноги, кусаю его в вену, идущую сразу от паха, и пью. пью. пью, сходя с ума от наслаждения.

Удивительно, как мне хватает силы воли остановиться до того, как станет слишком поздно. Просто волчонок слишком мне дорог, и я не хочу его потерять ради минутного удовольствия. Нет, все еще хуже. я боюсь его потерять. И страх потери пугает и раздражает одновременно. Вдруг он догадается, что я к нему привыкаю. привыкла. что он мне нужен, именно такой — вспыльчивый, ревнивый, честный до желания свернуть ему шею. И страстный, как положено оборотню. Нужен. И это очень, очень, очень плохо!

Глава 15

Каждый вампир знает, что пить надо не дольше пяти-шести минут. Человек может спокойно потерять до пятисот миллилитров крови и выжить, а вот потом начинается игра в рулетку. Доришу повезло, мужчины вообще более полнокровные. Из них можно и литр выпить, и полтора, тем более из оборотня. Только насытившийся вампир будет бодр и весел, а источник его пищи — валяться в кровати.

Лишь слабо подрагивающие пышные ресницы намекали, что щенок жив и даже не потерял сознание. Нежно зализав ранку, я улеглась рядом, уткнулась носом в плечо Руби и вдохнула сладко-терпкий запах его тела. Волчонок пах лесом, смолой, хвоей. Точно такой же аромат витал в зарослях можжевельника, окружавших несколько пока заброшенных пристроек.

Надо будет намекнуть оборотням, чтобы парочку кустов оставили, не вырубали. Очень приятно пахнут!..

Мое гнездо постепенно разрастается, теперь у меня есть не только птенец, но и равный мне собрат. Кстати, интересно, как они там? Ужинают...

— С чего вдруг ты так злорадно усмехаешься? — Волчонок все же сумел приоткрыть глаза и даже немного напрягся. Совсем чуть-чуть. Меня такое пренебрежение задело за живое. Расслабился, доверился, дурачок лохматый. А мне пришлось сдерживаться из последних сил, чтобы не выпить его целиком!

— В следующий раз все же укушу. — С мечтательным выражением я покосилась на вновь приподнимающийся член щенка и облизнулась, жадно сглотнув и сверкнув все еще заостренными клыками.

— Ты поаккуратнее, — гораздо заметнее напрягся мальчишка. — Нельзя шутить с таким серьезным лицом.

— С чего ты взял, что это шутка? — Томно улыбнувшись, я рассмеялась, глядя, как расширяются зрачки у волчонка и чернота постепенно заполняет голубую радужку. Испугался. Поверил. Вспомнил, что я вполне способна сотворить подобное.

— Ладно, не настолько ты плохо себя ведешь последнее время. — Моя улыбка сменилась на снисходительную. А глаза Руби сердито заблестели. — Про метку даже смешно вышло,

— уверенно солгала я.

Сейчас, сытой и умиротворенной, думать о том, что мой волчонок всерьез обсуждал со своей стаей, как поставит на мне брачную метку, было действительно весело. А во дворе, впервые услышав, я разозлилась. Я привыкаю к нему не только как к еде. И он начинает ко мне относиться как к своей. самке. С этим надо завязывать!..

Но едва щенок, соскочив с кровати, принялся собирать и натягивать на себя разбросанную по всей комнате одежду, я тоже встала. Одернула платье, бесшумно подкралась сзади, когда мальчишка уже почти вылетел из комнаты, и прошептала ему на ухо:

— А моя метка на тебе есть.

До чего же приятно его дразнить! Он так смешно вздрогнул, причем еще за секунду до того, как я оказалась у него за спиной. И почти успел поймать меня за руку, резко развернувшись. Только я уже стояла у окна, насмешливо прищурившись и ожидая его реакции.

Щенок поступил не совсем предсказуемо. Вызывающе хмыкнул, ухмыльнулся и вышел. Проигнорировал провокацию, сдержался.

Никак не пойму, нравится мне то, что наши отношения меняются, или эти изменения меня раздражают. Какие-то противоречивые чувства, прямо как у Рыжей к Антересу.

Ладно, у меня тоже дел полно!

Обернувшись мышью, я отправилась на розыски Дориша, загулявшего среди ночи в не самой приличной компании. Нет, совесть за безответственное отношение к собственному птенцу меня не мучила. Если уж я кому-то и сочувствовала, то скорее его компаньону.

Это ему, взрослому и независимому, еще вчера абсолютно свободному мужчине подсунули ребенка, который даже не умеет правильно питаться! И ничего ему с этим ребенком не сделать, никак на него не повлиять, разве что личным примером.