Возлюбленная горца

– Рядом с тобой, Давина, я чувствую себя щепкой в бурном море. В такие мгновения я сам не свой от желания.

Давина облизала губы.

– Я не хотела причинять вам столько беспокойства, сэр.

– Тебе нравится меня мучить? – спросил Джеймс без тени улыбки. – Перед тем как мы прыгнули в озеро, ты сказала, что любишь меня. Но если это правда, почему же ты покинула мою постель?

– Прости… – Давина погладила его по щеке. – Я ушла, потому что не хотела, чтобы ты чувствовал себя в долгу передо мной.

Сказав это, Давина с облегчением увидела, как изменилось выражение его лица – на нем появилась улыбка. Прикоснувшись губами к ее губам, Джеймс проговорил:

– Дорогая, хочу тебя предупредить… Единственная женщина, которая отныне и впредь будет делить со мной ложе, – это моя жена. Так что, если ты хочешь меня, тебе придется выйти за меня замуж.

– Но ночью ты сказал, что не можешь обещать, что женишься на мне, – напомнила Давина.

– Я солгал.

– Только насчет этого?

– Я не очень-то хорошо помню, что говорил, зато прекрасно помню свои мысли и чувства. Так вот, я точно знаю, что ты – моя вторая половина, ты – та самая, что предназначена мне судьбой. Ты – женщина, с которой я хочу разделить свою жизнь, и мне остается лишь верить, что ты думаешь так же.

Слезы обожгли Давине глаза, и она крепко обняла любимого.

– Так и есть, Джеймс, – прошептала она. – Я думаю и чувствую то же, что и ты.

Он в задумчивости гладил ее по волосам, пропуская сквозь пальцы влажные пряди. Наконец проговорил:

– Значит, решено. Как только выберемся из этой пещеры, сразу же пойдем искать священника.

Глава 16

Он проснулся от громкого крика – пронзительного, отчаянного, полного невыразимого ужаса. Схватив меч, Джеймс вскочил на ноги. Осмотревшись и не обнаружив ничего подозрительного, он направился к проходу в другой зал, поменьше.

Услышав стон за спиной, Джеймс стремительно обернулся и увидел Давину. Она сидела, напряженно вглядываясь в темноту, и тихонько стонала – то ли от страха, то ли от боли.

– Давина! – Джеймс бросился к ней, чтобы успокоить, но она принялась отбиваться как безумная.

– Не прикасайся ко мне! – пронзительно кричала она.

Джеймс попытался схватить ее за руки, но она увернулась. Глаза ее были широко раскрыты, но Джеймс понимал, что она его не видела – она сейчас находилась не рядом с ним, а в своем кошмаре, ставшем для нее реальностью.

Тут Джеймсу наконец удалось схватить ее за руки, и он проговорил:

– Это сон, Давина. Просто сон. Тебе ничего не грозит.

Девушка то и дело вздрагивала, и было ясно, что она не слышала его. Джеймс терпеливо продолжал говорить с ней, и наконец его терпение было вознаграждено. Давина в растерянности спросила:

– Джеймс, ты?…

– Да, это я, моя девочка. Не бойся. Со мной тебе нечего бояться.

Она с облегчением вздохнула и пробормотала:

– Ох, мне было так страшно…

– Да, любовь моя, я знаю.

– Я и подумать не могла, что сплю, – прошептала она так тихо, что Джеймс едва расслышал ее слова. – Их было много, не меньше сотни. Огромные и безликие, они, размахивая мечами, гнались за мной по лесу. Я слышала топот их ног, и он все приближался… Я бежала изо всех сил, я задыхалась. И вот я споткнулась и упала, а эти великаны окружили меня. Они смеялись надо мной и глумились. А тот, кто был у них главный, навалился на меня всем телом. Остальные же крепко держали меня. Страх сдавил мне горло. Я пыталась кричать, пыталась звать на помощь, но лишь беззвучно открывала рот. Каким-то образом мне удалось высвободить одну руку, и я ударила того, кто лежал на мне. Я даже вырвала у него клок волос, но освободиться от него все равно не могла. Он разорвал на мне одежду и…

– Милая, это был дурной сон, просто дурной сон… – повторял Джеймс, пытаясь ее успокоить.

– Да, сон, страшный сон, очень страшный, – бормотала Давина, по-прежнему вздрагивая. Джеймсу было жаль ее до боли. Уже столько лет прошло, а она продолжала страдать. Но и для него тот опыт не прошел бесследно.

– Страх есть страх, но он живет лишь в твоем сознании, – проговорил Джеймс, поглаживая девушку по волосам. Ему очень хотелось помочь ей в борьбе со страхом, но он знал, что эту битву она должна была вести в одиночку.

Вскоре Джеймс почувствовал, как Давина расслабилась в его объятиях. И теперь она уже не вздрагивала. А костер все еще горел, и язычки пламени отбрасывали на стены пещеры странные танцующие тени.

Они долго сидели молча, и им обоим сейчас было хорошо и спокойно. В их объятии было мало страсти, но зато было много доверия и любви.

– Ты думаешь, в замке заметили, что нас нет? – нарушив тишину, спросила Давина.

– Точно сказать не могу, хотя мне кажется, что тебя хватятся раньше, чем меня, – ответил Джеймс.

Давина взглянула на него и нахмурилась.

– Но почему? – спросила она.

– В том, что взрослый мужчина, который может за себя постоять, выходит из замка один, нет ничего особенно опасного или необычного. Но моя мать встревожится, если обнаружит, что ее гостья пропала на целый день.

Давина долго молчала, потом вдруг спросила:

– А как отреагирует твоя мать, когда узнает, что мы решили пожениться? Она одобрит твой выбор?