Возлюбленная горца

Давина во сне потянулась к нему, и Джеймс забыл о том, что решил не тревожить ее сон, вернее, не смог противостоять искушению. Он поцеловал ее в шею, потом в плечо, а затем лизнул сосок. Она вздрогнула и открыла глаза. После чего лукаво улыбнулась и проговорила:

– Ты, верно, считаешь меня ужасно распущенной и ненасытной, если не стесняешься будить меня для этого дела, Джеймс Маккена.

– Ты страстная женщина, Давина Маккена, и я горжусь тем, что именно я разбудил в тебе чувственные желания.

Давина усмехнулась и пробормотала:

– Говоришь, чувственные желания? Тебе бы трубадуром быть. Хотя нет, чтобы тебя не освистали, не позволяй никому слушать твои речи.

– Прости, что не угодил. Но я тебя предупреждал: язык у меня подвешен плохо, – ответил Джеймс с веселой улыбкой.

– Язык у вас – чистое золото, мой благородный рыцарь, и мое очень-очень довольное тело тому свидетель. – Давина приподнялась на локте, глядя мужу в глаза. – Я даже представить не могу, что позволила бы такое кому-то другому, а не тебе, Джеймс. И не только потому, что ты – мой муж, но и потому, что я тебя люблю.

– И доверяешь мне?

– Всем своим сердцем.

– Тогда мне крупно повезло.

– Так и есть, дорогой мой муж, – сказала Давина и многозначительно ему подмигнула.

А Джеймс рассмеялся; он-то думал, что жена начнет ему льстить, перечисляя его несравненные достоинства, думал, она скажет что-то такое, о чем ей потом придется пожалеть. Но Давина в очередной раз его удивила. И если честно, он тоже считал, что ему с ней повезло. Еще как повезло!

Глава 18

Следующие несколько недель прошли для Джеймса и Давины тихо и спокойно, без приключений.

Никто их без надобности не беспокоил, и они даже днем проводили немало времени вместе, а ночью страстно любили друг друга. И они много говорили о будущем, о переезде в Торридон, которого ожидали с радостным нетерпением. Но Джеймс был настроен не так оптимистично, как Давина, потому что втайне от нее тревожился за ее жизнь. Здесь, в замке Маккены и ближайших окрестностях, она была в безопасности, чего нельзя было сказать о более отдаленных территориях. А ведь до замка Торридон – две недели пути, и за это время всякое могло случиться…

Единственное, что он мог противопоставить неведомым врагам, – это боевая выучка и безукоризненное владение мечом. Помня об этом, Джеймс часами отрабатывал нужные навыки вместе с лучшими воинами клана, дабы не растерять то, что приобрел в Крестовых походах, и научиться чему-то новому. Отец Джеймса разрешил ему самому отобрать воинов для эскорта, но кошелек Джеймса был не такой уж увесистый, и потому он должен был удостовериться в том, что с ними поедут только лучшие из лучших.

Лэрд Маккена отправил посыльного к дяде Давины с известием о том, что его племянница вышла замуж. Давина добавила и свое письмо, в котором заверяла родственников, что любит своего мужа и счастлива в браке.

Лэрд Армстронг в ответном письме воздержался от резких высказываний, но дал Маккене понять, что не очень-то доволен произошедшим.

Давина утверждала, что ей все равно, но Джеймс, лишь недавно переживший воссоединение с семьей, видел настоятельную необходимость в том, чтобы наладить отношения с кланом Армстронгов. Как только они с Давиной обустроятся на новом месте, он непременно этим займется.

Малколм вроде бы и радовался их с Давиной семейному счастью, но Джеймс часто замечал, что старший брат смотрел на его жену с тоской и вопросом в глазах.

Несмотря на усталость и волчий голод, Джеймс возвращался в замок после боевых упражнений в приподнятом настроении, и сегодняшний день не являлся исключением. Холодный ветер дул в лицо, но Джеймс не сетовал на погоду – из-за ветра во время тренировочных боев глаза не заливал пот. А попотеть ему сегодня пришлось немало: еще двое воинов ответили согласием на его приглашение вступить в конвой, и он должен был проверить их умения.

Едва войдя в главный зал, Джеймс заметил своего пажа и велел, чтобы тот позаботился о воде для купания. Пока у него имелась такая возможность, следовало ею пользоваться. Ведь замок Маккены – роскошный дворец по сравнению с тем замком, где им с Давиной предстояло жить.

Джеймс застал жену за работой; она укладывала вещи, которые они собирались взять с собой. Два больших сундука уже были заполнены доверху, а на полу еще лежали рулоны шерсти и льна, выделанные звериные шкуры и целые горы одежды.

– Вижу, ты без дела не сидишь. – Джеймс поцеловал жену в щеку.

Давина наморщила носик – от мужа немилосердно несло потом, – но все равно нежно чмокнула его в губы.

– Тебе бы помыться не помешало, муженек.

– Колин уже получил указания на этот счет, – ответил Джеймс. Сняв тунику, он принялся стаскивать сапоги.

– Мы сегодня с твоей мамой и Кэтрин все утро укладывали вещи, которые понадобятся нам на новом месте, а еще надо запастись провизией для путешествия, – пробормотала Давина, усаживаясь на кровать. – Ох, как же я устала…

Джеймс ласково улыбнулся жене.

– Что ж, тогда отдохни. А насчет провизии не беспокойся. Моя мать – запасливая женщина.

Давина промолчала, и Джеймс добавил: