Возлюбленная кюре

Матильда была сама не своя от страха. Муж рассказал ей о предстоящей аутопсии, отчего у нее задрожали руки и пересохло во рту. «Господи! Господи! – повторяла она про себя. – Мы пропали!»

Предчувствие надвигающейся катастрофы не оставляло и Шарваза. Ему стоило больших усилий скрыть панику, когда доктор пришел к нему и рассказал о приезде судейских и тех действиях, которые они намеревались предпринять.

– Пренеприятная история, мой бедный друг! Прокуратура требует произвести аутопсию, и я вынужден при этом присутствовать. Господь свидетель, я совершенно этому не рад. Представляете, какой там будет запах? Эксгумировать тело, которое начало источать миазмы сразу после смерти! Прошла почти неделя, так что запах будет еще хуже.

– Просто бессмыслица какая-то, – согласился с ним кюре.

Ризничий присутствовал при этом разговоре, поскольку предложил отцу Ролану занести наверх дров для очага. «Вот проныра, наверняка следит за мной! – подумал Шарваз. – Анни и ему бог знает что наплела!»

Нет, ни в коем случае нельзя себя выдавать! На первых порах ему приходилось прилагать усилия, чтобы с безмятежным спокойствием объяснять, что происходит, пришедшим за новостями горожанам, но потом это стало получаться само собой. Сначала к нему явились местные старухи, затем кузнец, потом подстегиваемый любопытством учитель Данкур, следом за ним Туанетта, которая все не могла поверить, что позволено выкапывать мертвых из могилы, и наконец служанка Салиньяков Сюзанна.

– Мадам волнуется, – шепнула она. – По ее мнению, эта суета доставляет вам большое беспокойство.

– Передайте ей, что я в полном порядке, дочь моя!

Кюре солгал. Страх уже разъедал ему нутро.

* * *

Мсье Монтамбер, доктор из Ангулема, и его коллега-фармацевт провели вскрытие и пришли к заключению, что смерть наступила из-за кровоизлияния в мозг и сильнейшего воспаления слизистой желудка.

Однако один из судейских рассудил, что расследование на этом заканчивать рано. За поддержкой он обратился к Колену де Салиньяку, который после изнурительной процедуры аутопсии несколько разнервничался.

– Думаю, вы согласитесь, доктор, если я скажу, что правосудие не может удовлетвориться столь поверхностным заключением. Нужно определить, было ли это воспаление спонтанным или же повреждение слизистых вызвано воздействием отравляющего вещества. Для этого тело перевезут в центральную больницу Ангулема.

– Да, конечно, – пробормотал растерявшийся доктор.

– Я вызову также господина Жиля Совера, главу химической лаборатории медицинского факультета парижского университета, и попрошу его взять с собой кого-нибудь из коллег. Эксперты изучат состояние слизистой желудка и других внутренних органов, а также жидкости, в них содержащейся.

– Конечно, конечно, – продолжал соглашаться Колен де Салиньяк, которого неприятно поразила ледяная холодность чиновника.

Ему было не понятно, к чему такое усердие: результат аутопсии полностью совпал с его диагнозом.

– Анни умерла от кровоизлияния в мозг, хотя я предупреждал ее, что это случается с теми, кто имеет лишний вес и злоупотребляет спиртным. Подозревал я и перитонит, который мог повлечь за собой воспаление органов брюшной полости!

Чиновник отмахнулся от него, как если бы он был последним невеждой, так что домой доктор вернулся в расстроенных чувствах. Бледная как полотно Матильда выбежала ему навстречу.

– Они заставили тебя присутствовать при этом кошмаре? – спросила она. – И вообще, зачем все это?

– Сыну мадам Менье обстоятельства ее смерти показались подозрительными, а у этих простолюдинов крепкая хватка… Наверняка он рассчитывает получить деньги, особенно если под сомнение будет поставлена моя компетенция. Судейские увозят труп в Ангулем – по-моему, это неуважение к покойной.

Молодой женщине показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Она покачнулась и уцепилась за руку супруга.

– Ты ни в чем не виноват, Колен, и волноваться тебе не о чем. Слава богу, эти судейские скоро уедут.

– Но сначала они допросят нашего друга кюре, дорогая. И я желаю ему терпения. Эти высокопоставленные господа не расположены к сантиментам!

Матильда онемела от ужаса. Нетвердым шагом она прошла в столовую, плеснула себе коньяку, выпила, а потом уже принесла стакан с напитком супругу. «Какой ужас! – думала она. – Они обнаружат следы яда и заподозрят Ролана, или Колена, или даже меня!»

И она поспешно укрылась в объятиях мужа. Он нежно прижал ее к себе и долго не отпускал.

– Ты очень впечатлительна, дорогая, – шепнул он ей на ушко.

* * *

Исходя из сведений, изложенных в письме Эрнеста Менье, главным подозреваемым в деле был местный кюре, однако служители правосудия желали составить собственное мнение. Ложное обвинение священника могло повлечь за собой большой скандал, и никто из троих не желал совершить такую оплошность.

Ролан Шарваз ответил на их вопросы уверенно и с видом неподдельного удивления, как и положено честному человеку. Удивление это было искренним, ведь он попросту не ожидал такого удара судьбы.