Возлюбленная Немезида

— Т-тебе не нравятся костюмные роли? — торопливо спросила она, утыкаясь взглядом в блокнот и одновременно наблюдая за Джекобом. Несмотря на свою глубокую антипатию к нему, она не могла не признать, что его внешность сражает женщин наповал.

— В целом ничего не имею против… — Он ловко отстегнул цепочку со старинными карманными часами и, отложив их в сторону, принялся высвобождаться из жилета с перламутровыми пуговицами. — Во всяком случае, тут есть чем щегольнуть. — Как бы в подтверждение своих слов он провел пальцами по расшитому шелку. — Как знать? Если понравлюсь публике, то, возможно, еще стану и законодателем нового направления в моде. — Через несколько секунд нарядная рубашка тоже была благополучно снята и Джекоб, остановившись перед зеркалом голый по пояс, с наслаждением потянулся.

Флоренс, чтобы сдержать очередной судорожный вздох, поджала губы. Джекоб теперь был гораздо плотнее и крепче, чем десять лет назад, с хорошо развитой, но не до безобразия, мускулатурой. Вот бы провести ладонью по гладкой коже этого литого торса, мелькнуло у нее в мозгу.

Джекоб, словно услышав ее мысли, повернулся, глядя на нее с волчьим блеском в глазах.

— Между прочим, в некоторых сценах "Возлюбленной Немезиды" мне придется полностью обнажиться. Глядишь, еще прослыву на весь мир секс-символом. — Он поиграл мышцами рук. — Что скажешь, сестрица Флоренс? Выдерживаю я твою критику?

Флоренс отвечала ему бесстрастным взглядом. Джекоб, казалось, был разочарован ее невозмутимостью, и это доставило ей некоторое удовлетворение.

— Ну-ну. — Он поднес ладони к затылку, произвел серию каких-то дергающих движений и…

— Боже! — тихо охнула Флоренс.

— О Господи, хорошо-то как! — воскликнул Джекоб, снимая с головы копну спутанных кудрей. Он поместил парик на специальную подставку, которую Флоренс заметила только теперь.

В университете Джекоб ходил с еще более длинными локонами, чем его герой Джек Дарвиль, поэтому Флоренс пришла в изумление, увидев его коротко остриженным. Сейчас у него волосы были даже короче, чем у нее. От природы вьющиеся, они плотной волнистой шапочкой облегали породистый череп, придавая его облику своеобразную величавость.

Джекоб, с наслаждением покрякивая, длинными изящными пальцами стал массировать свой скальп.

— Держу пари, такого ты не ожидала, — произнес он и, мотнув головой, повернулся к ней с озорной улыбкой на лице.

— Не ожидала, — подтвердила Флоренс, не в силах сохранять серьезное выражение. Отложив в сторону блокнот, она поднялась со стула и подошла к туалетному столику. — Замечательный парик. — Она намотала на палец один локон, с удивлением отметив, какой он мягкий и натуральный. — Я была уверена, что это твои собственные волосы. — Склонив голову, Флоренс с интересом разглядывала новый имидж Джекоба, неожиданно представшего перед ней в облике римского императора.

Ей хватило и трех секунд, чтобы по достоинству оценить происшедшую в его внешности перемену. Короткая стрижка, безусловно, ему к лицу.

— Но зачем ты постригся? — спросила Флоренс.

— Потому что сначала, как я уже говорил, и не думал брать эту роль… — Стоя перед зеркалом, он взял бутылочку с лосьоном для снятия косметики, смочил ватный тампон и с нескрываемым удовольствием принялся стирать с лица грим. — Режиссер ходил за мной, ходил… уговаривал принять его предложение. Поэтому я еще до прочтения сценария коротко остригся в надежде, что это заставит его отступиться от меня раз и навсегда.

— Но уловка, судя по всему, не удалась?

— Нет. Он меня сразу раскусил и со смехом напомнил, что Неистовому Джеку так или иначе пришлось срезать локоны, когда он отправился воевать. — Джекоб потрогал затылок. — Такой мой вид идеально подходит для последней сцены, где я солдат… Вернее сказать, играю солдата, — поправился он, пожимая плечами, будто смутившись своего столь смелого заявления, хотя Флоренс сочла его телодвижение проявлением ложной скромности.

Освободившись от грима, Джекоб переместился к раковине с одной стороны туалетного столика, налил воды и погрузил в нее лицо до самого горла, смывая остатки крема-основы.

— Уф, уже легче, — произнес он, изучающе разглядывая в зеркале свое мокрое лицо. — Но вот чего мне очень хочется, так это принять душ. Подождешь немного? Я быстро.

— Конечно. — Флоренс начинала терять самообладание.

При виде полураздетого Джекоба вновь дали о себе знать ненужные воспоминания, которые она упорно старалась похоронить в душе. Сверкающие капли воды на его лице, волосах и груди напомнили то время, когда он плескался у раковины в ее присутствии — при обстоятельствах постыдных и в то же время восхитительных.

Джекоб, повернувшись вполоборота, посмотрел на нее искоса, и Флоренс поняла, что он тоже вспомнил прошлое, тот непринужденный ритуал омовения.

— А знаешь, это было так чудесно… — Голос у него был тихий, резонирующий, как и в тот день, когда она купалась в блаженстве. — Почему ты не хочешь признать это, Флоренс?