Возлюбленная Немезида

— Давай сменим тему, ладно? — Неприятно, когда тебя тыкают носом в собственные слабости, а признавать их еще унизительнее. Она решила, что в будущем будет твердо противостоять чарам Джекоба, как бы искусно он ни соблазнял ее.

Деревня Марвуд-Бек, как Флоренс и предполагала, оказалась маленьким селением, но пивная в ней была. Даже две, как им удалось выяснить в результате беглого знакомства с немногочисленными типичными каменными строениями, теснившимися у перекрестка нескольких дорог, одна из которых тянулась в юго-западном направлении, соединяя Пенрит с Уиндермером. В одном из зданий размешались магазин с весьма, как ни странно, приличным ассортиментом товаров и почта, которые, благодаря столь удобному расположению, должно быть, имели неплохой доход, обслуживая всевозможных путешественников — пеших туристов, автомобилистов и велосипедистов. Очевидно, по этой же причине две пивные работали целый день. Уточнив часы работы магазина, Флоренс с Джекобом выбрали заведение "Ворон на скале" — постоялый двор с симпатичной пивной на открытом воздухе — и заказали себе по напитку с крестьянским обедом.

— А здесь мило, — заметил Джекоб, кладя в рот кусочек сыра, который он запил глотком местного эля.

Флоренс еще никак не могла успокоиться после инцидента на дороге, но она скорее повыдергивала бы себе ногти, чем выказала бы каким-то образом волнение. Она медленно потягивала низкокалорийный тоник, наблюдая за шмелем, кружившим над пухлым бутоном розы, распускавшейся на клумбе возле их столика. С полчаса назад она готова была слона съесть, но сейчас аппетит притупился.

— Почему ты уехала в Йоркшир? — неожиданно спросил Джекоб, словно ему по-прежнему не давал покоя северный акцент Флоренс, покоривший миссис Паркин.

Аппетит окончательно пропал. Это была слишком щекотливая тема. Она желала бы ее вовсе не касаться, навечно похоронить в укромном уголке души, куда она ее старательно запихала.

— Знаешь, я пришел в ужас, когда понял, что ты не вернешься в университет, — не получив ответа, продолжал Джекоб. — Я хочу сказать… Конечно, гибель Дэвида явилась для тебя ударом, и в той ситуации я допускал, что ты долго, очень долго, не сможешь простить меня, но я всегда считал тебя сильной личностью. Думал, может, вернешься, хотя бы для того, чтобы попортить мне нервы… Я ушам своим не поверил, когда мне сказали, что ты отчислилась и в следующем году продолжишь учебу где-то в другом месте.

— А чему тут было удивляться? — резко спросила Флоренс. Ее закрутил водоворот разноречивых чувств, большей частью мучительных и антагонистичных, но одно, вызванное фразой "пришел в ужас", наполнило все ее существо греховной радостью. По крайней мере, при менее смущающих обстоятельствах она чувствовала бы себя на седьмом небе от счастья. — Ты разлучил меня с Дэвидом, соблазнил и, поразвлекавшись одну ночь, отшвырнул, как тряпку, а затем втянул Дэвида в спор, и тот в результате погиб… С какой стати мне было оставаться? Чтобы еще раз дать тебе возможность разрушить мою жизнь?

Воцарилось молчание — долгое, отвратительное, насмешка над чудесным жизнерадостным днем. Флоренс готова была отдать что угодно, лишь бы вернуть свои слова обратно. И не потому, что в них прозвучала ложь. Напротив, все, что она сказала, было сущей правдой. Просто она изложила эту правду с горечью и ненавистью.

Долгие годы она ненавидела Джекоба, нанесшего ей незаживающую рану. Ярость и гнев, сопровождавшиеся тягостной печалью всевозможных оттенков, едва не столкнули ее в пропасть безумства. Но теперь, надо признать, она не питает к нему прежней ненависти. За последние несколько дней ее мнение о нем чуть изменилось, потому что изменился сам Джекоб. Он повзрослел, стал более ответственным, человечным и еще более опьяняющим, неотразимым. Между ними постепенно устанавливается определенное согласие, не говоря уже о том, что после сексуальной близости с ним о своих романах с другими мужчинами она может вспоминать лишь с презрительной жалостью. Но им не суждено стать друзьями, ибо только что она сожгла все мосты.

— Я не бросал тебя. Извини, если ты так это поняла.

Флоренс, заново переживавшая печальные события прошлого и оттого смотревшая куда-то в себя, а не на Джекоба, при этих словах взглянула на него пристальнее. Ее поразил и тон, каким они были произнесены, и содержание.

— Разумеется, ты меня не бросал. Чтобы бросить, сначала нужно завязать отношения, — заметила она, потрясенная затравленным выражением его побледневшего лица. За последние несколько дней Джекоб продемонстрировал ей весь комплекс чувств, и, хотя Флоренс стремилась верить в его искренность, ее каждый раз одолевали сомнения: казалось, она видит только то, что он желает ей показать. Но сейчас она могла бы жизнью поклясться, что он переживает по-настоящему, не играет. — В тот вечер мы оба совершили большую глупость и подлость. Предали человека, который был нам обоим дорог…

Джекоб закрыл лицо рукой, словно пытался скрыть от нее свои чувства.