Возлюбленный мой

– На проклятье ее обрекли деяния других. И величайшим грехом среди них была трусость ее отца. – Она была проклята уже давно... о, беспощадная судьба, она действительно была проклята уже давно... Я уверен, Дева-Летописеца позаботиться, чтобы после смерти ей было намного лучше, чем при жизни.

О… проклятая, жестокая судьба.

Стараясь не обращать внимания на роящиеся в голове, протестующие мысли, Дариус поднес младенца ближе к огню, потому что ему явно не нравился царивший в комнате холод. Когда их обоих окружило тепло очага, девочка открыла рот, словно чего-то искала... и за неимением лучшего варианта, он предложил ей пососать свой ​​мизинец.

Отголоски случившейся трагедии до сих пор звенели в воздухе, а Дариус внимательно рассматривал тянувшуюся к свету малышку.

Ее глазки не были красными. И на ручках было по пять пальчиков, а не шесть. И перепонок между ними не было. Ненадолго распеленав одеяло, он проверил ножки и животик, маленькую головку... и обнаружил, что аномальные пропорции пожирателей грехов отсутствовали.

Грудь Дариуса заныла от боли за девушку, которая выносила эту жизнь в своем теле. Она стала частью их с Торментом жизни, и хоть она редко разговаривала и никогда не улыбалась, он знал, что они были ей очень близки.

Втроем они были как семья.

А теперь она ушла, оставив эту кроху с ними.

Дариус снова завернул младенца в одеяло и понял, что пеленальная ткань была единственным признаком того, что девушка признавала предстоящее рождение. В самом деле, она сама вышила покрывало, в которое сейчас была завернута ее новорожденная дочь. Это был единственный признак ее интереса к своей беременности... вероятно, потому что она уже тогда знала, чем все закончиться.

Все это время она знала, что собирается сделать.

Девочка смотрела на него широко распахнутыми глазами, задумчиво хмуря бровки, и с чувством тяжкого груза он осознал, насколько же уязвим был этот сверток в его руках – одна на холоде она умрет через несколько часов.

Он должен был поступить с ней правильно. Лишь это сейчас имело значение.

Он должен был заботиться о ней. С самого начала ее жизни все было против нее, а теперь она стала сиротой.

Святая Дева-Летописеца... он сделает для нее все возможное, даже если это будет его последним поступком на земле.

Послышалось какое-то шуршание, и, посмотрев через плечо, Дариус увидел, что Тормент завернул тело девушки в простыню и поднял на руки.