Возлюбленный мой

Джон дернул ручку и ринулся из дома, ему казалось, что его кожа сейчас плотно обтянула все мышцы. Он не хотел неприятностей с Зи, потому что уважал парня, но он был чертовски нестабилен, и тенденция предполагала, что со временем это будет проявляться еще сильнее.

В гараже, он повернул налево и направился к входной двери, что была у задней стенки. Пока шел, Джон старался не смотреть на гробы, что были разложены вдоль его пути. Нет. Ему только не хватало, чтобы в голове сейчас возник образ хотя бы даже одного из них. Шестнадцати? Да какая разница.

Открыв стальную дверь, он вступил на холмистую лужайку, растянувшуюся от пустого бассейна и до краев леса и подпорной стены. Он знал, что Куин сел ему на хвост, потому в воздухе витал запах неодобрения – такой же явный, как запах плесени в подвале. И судя по запаху одеколона, Блэй тоже с ними.

Джон уже практически дематериализовался, когда кто-то крепко схватил его за руку. Когда он обернулся, чтобы сказать Куину, чтобы тот шел и трахнул сам себя, он остановился.

Его держал Блэй и голубые глаза рыжего парня горели.

Парень не стал говорит вслух, а лишь показывал жестами, вероятно, потому что хотел как можно сильнее привлечь внимание Джона.

«Ты хочешь, чтобы тебя убили? Хорошо. Здесь я умываю руки. Но не подставляй других. Этого я не позволю. Больше не уходи, не сказав ничего Куину».

Джон посмотрел через плечо парня на Куина, который выглядел так, как будто хотел разнести все вдребезги, настолько он был взбешен. Ага, так вот почему Блэй использовал язык жестов. Не хотел, чтобы третье колесо в этом их дисфункциональном триумвирате слышало о чем идет речь.

«Договорились?»  показал Блэй.

Это было редкостью, что Блэй так резко и настойчиво высказывал свое мнение. И это заставило Джона объясниться.

«Я не могу пообещать, что не сбегу, показал Джон. Просто не могу этого сделать. Но я клянусь, что скажу ему. По крайней мере, так, чтобы он мог покинуть дом».

– Джон…

Он покачал головой и сжал руку Блэя. «Я просто не могу дать подобное обещание. Не сейчас. Но я не уйду, не сказав ему, куда я направляюсь или когда вернусь».

На щеках Блэя заходили желваки. Он не был дураком и  знал, когда речь заходит о вещах, которые не подлежат обсуждению.

«Хорошо. Это я принять смогу».

– Эй вы, двое, у вас там любовь случилась, что ли? – требовательно спросил Куин.

Джон отступил на шаг и показал жестами: «Мы направляемся в Экстрим-Парк и пробудем там до десяти. Затем на проспект Св. Франциска. Трэз прислал мне сообщение».

Он дематериализовался, путешествуя на юго-запад, принимая форму за будкой, где они прятались накануне ночью. Когда его команда материализовалась за его спиной, он проигнорировал напряжение, что сгущалось в воздухе.

Джон наблюдал за игроками на бетонной площадке. Тот молодой хулиган с карманами, полными дури, по-прежнему был прямо в центре, стоял прислонившись к одной из рамп, играя зажигалкой так, что она вспыхивала искрами, но не загоралась. Рядом по твердой каменной поверхностью каталось около полутора десятков скэйтеров, и еще десяток просто болтали и кружились на колесах своих досок. Семь автомобилей различных марок были припаркованы на стоянке, и когда мимо медленно проезжала полиция, у Джона возникало чувство, что все это было колоссальной тратой времени.

Может, если бы они направились глубже в центр города и прочесали переулки, у них было бы…

На площадку въехал Лексус, который не стал парковаться на стоянке. Он остановился перпендикулярно ряду из семи бамперов... и тот, кто вышел из-за руля был похож на студента колледжа, одетого в мешковатые джинсы и ковбойскую шляпу.

Но ветер с его стороны принес с собой запах морга, в котором не работали кондиционеры.

И... Олд Спайса?

Джон выпрямился, его сердце застучало словно в приветственном ритме. Первой мыслью было выйти и порешить ублюдка, но Куин его остановил.

– Подожди, – сказал парень. – Сперва лучше выяснить что к чему.

Джон знал, что его приятель был прав, поэтому притормозил и занялся тем, что стал запоминать номерные знаки на хромированном LS 600h.

Двери седана открылись, и из машины вышли трое парней. Не такие бледные, какими бывали старые лессеры, но уже начинали принимать светлый оттенок, и, наверняка, воняли до небес.

Боже, это присыпочное дерьмо проникало прямо в нос.

Один из убийц остался стоять позади и наблюдать за скэйтерами, а двое других присоединились к маленькому ковбою, что стоял впереди. И, как только они ступили на бетон, все взгляды в парке сосредоточились на них.