Возлюбленный мой

Джон поднялся, и, взяв подушку с собой, шагнул прямо сквозь нее.

Хекс смотрела, как он уходил, и кровь гулко стучала у нее в ушах. Это было, в некотором смысле, сродни смерти, подумала она. Постепенно, сантиметр за сантиметром, то, что связывало ее с жизнью, уходило, удалялось, исчезало. С каждым шагом Джона к двери, ее дыхание испарялось из легких. Ее сердце замедляло ход. Кожа остывала.

Ее шанс на спасение уходил. Ее шанс на…

Именно в этот момент она осознала, почему боролась все это время, и на этот раз,  не чувствовала ни малейшего желания скрывать эмоции. В этом не было необходимости. Хоть Джон и был с ней сейчас, Хекс была совершенно одна и далека от него, но что более важно, осознание собственной смертности помогло ей расставить все приоритеты.

– Джон, – произнесла она мягко.

Он остановился и посмотрел через плечо на кровать.

– Я люблю тебя.

Его красивое лицо напряглось от боли, и он потер ладонью грудь, как будто кто-то сжал и раздавил в кулаке его сердце.

Затем он отвернулся.

Тело Хекс опередило сознание. В безумном прыжке, она преодолела расстояние до открытой двери, раскинула руки и широко распахнула рот.

Когда она врезалась в границы собственной тюрьмы, то услышала громкий шум, похожий на сирену... или пронзительный свист фейерверков после того как их зажигают... или может быть, это был сигнал тревоги системы безопасности.

Но нет.

Это она сама кричала во всю оставшуюся силу своих легких.

Глава 16

Джон должен был заставить себя выйти из спальни. Если бы не здравая логика и необходимость заняться лессером, он бы не сдвинулся с места ни на дюйм.

Он мог бы поклясться, что чувствовал ее присутствие... но понимал, что это лишь игры разума, воспаленного поисками Хекс. Ее не было в комнате. Она была там раньше. Две совершенно разные вещи... и единственный шанс узнать, что с ней случилось, – внизу, на кухне.

Направляясь на первый этаж, он потер глаза и лицо, внезапно осознавая, что хочет провести рукой по своей щеке. Кожа на ней покалывала... так же, как в те редкие моменты, когда его касалась Хекс.

Боже... кровь в той комнате. Вся эта кровь. Она боролась с Лэшем, и хотя он невольно гордился тем, что она так неплохо его потрепала, мысль о том, что творилось в этой спальне, была невыносима.

Джон свернул налево и пересек столовую, пытаясь придти в себя и вернуться в боевую реальность, хоть и чувствовал себя так, словно с него заживо содрали кожу и выбросили в океан. Войдя через заднюю дверь на кухню…

И когда Джон встретился глазами с лессером, его затрясло так, что он почувствовал себя землей, покрывавшейся глубокими разломами, сквозь которые виднелась горящая лава.

Рот распахнулся в немом крике.

Он ринулся вперед, от ярости клыки удлинились, тело действовало на автопилоте, дематериализуясь через пространство и принимая форму рядом с ублюдком. Оттолкнув Блэя от убийцы, связанный вампир в Джоне напал со свирепостью, о которой он только слышал... но никогда не сталкивался.

И, конечно же, никогда не испытывал сам.

Глаза заволокла пелена, мышцы напряглись от охватившей его одержимости, он стал сосредоточием действия, атакуя не задумываясь, пальцы рук загнулись, как когти, клыки резали, как кинжалы, внутренняя ярость стала практически животной.

Он понятия не имел, как долго это продолжалось… или что он творил вообще. В сознании отложилось лишь расплывчатое ощущение обволакивающей его сладковатой вони.

Через какое-то время... гораздо позже... спустя целую жизнь... он остановился, чтобы отдышаться и обнаружил, что стоит на четвереньках, голова повисла вниз, а легкие горят от напряжения. Ладони упираются в плитку, которая стала скользкой от черной крови, и что-то капает у него с волос и изо рта.

Он пару раз сплюнул, пытаться избавиться от неприятного вкуса, но как бы то ни было, дерьмо не просто покрывало небо и язык, он чувствовал его в горле и глубоко в желудке. Глаза жгло, зрение стало размытым.

Он снова плакал? Джон больше не чувствовал грусти, он чувствовал... опустошение.

– Господь... Всемогущий, – прошептал кто-то.

Внезапно навалилась усталость, Джон позволил локтю подломиться и сместил тяжесть тела в сторону. Положив голову в остывающую лужу, он закрыл глаза. У него не было сил. Сейчас он мог только дышать.

Через какое-то время он услышал, как с ним говорит Куин. Врожденная вежливость, а не осознание того, что происходит, заставила его кивнуть, когда последовала пауза.

Он удивился, когда на мгновение почувствовал руки на своих плечах и ногах, но сумел приоткрыть веки, когда его подняли над полом.

Странно. Столешницы и шкафы были белыми, когда они сюда вошли. Сейчас же... они были глянцево-черного цвета.

Словно в бреду, он подумал о том, кто и зачем это сделал.

Черный же такой унылый цвет.

Закрыв глаза, он чувствовал толчки и движение, как будто его куда-то несли, а затем еще один, заключительный рывок и его безвольное тело куда-то положили. Заработал двигатель. Двери захлопнулись.

Они были в пути. Без сомнения, по дороге обратно в особняк Братства.