Возложение

Кураторы в «Чернильнице» внимательно следили за тем, как инъекции воздействовали на мои и без того отлаженные органы чувств. Я бы не сказал, что мои слух, зрение, вкус, обоняние или осязание лучше, чем у других мужчин в подразделении, но могу выделить желаемые и блокировать посторонние органы чувств. Добавьте к этому повышенную скорость и способность передвигаться среди людей незамеченным, и я смогу стать практически невидимым — нелегкий подвиг для мужчины ростом ближе к семи, чем к шести футам².

Я есть?

Я был?

Я все еще я или что-то другое?

Кто эта женщина, чьи прикосновения окутывают меня? От того, как она гладит меня по всей длине, никуда не деться. Хотя я не могу ее видеть, это совсем не то, что быть слепым. Я здесь, но нет. Она и со мной и одновременно в каком-то далеком месте.

Я принадлежу ей, и она может делать со мной все, что ей заблагорассудится.

Она гладит меня вверх и вниз, пока я почти не схожу с ума. Я не могу говорить, но жажду большего от нее так сильно, что если бы я мог произнести какие-то слова, они были бы: Не останавливайся.

Но она есть, и я опустошен ее отсутствием.

Один в небытии я кричу, но не могу издать ни звука.

Это не рай.

Это ад.

И я в ловушке.

Глава седьмая

‡

Шерил

Провиденс, Род-Айленд

2024

Очередь в мою любимую закусочную выстраивается на улице, но это потому, что на доске «Специальные блюда» всегда полно декадентских, изысканных блюд, ради которых люди едут сюда со всего Род-Айленда. Ресторан находится в неприметном вагончике-закусочной старого образца, где до сих пор есть стойка с красными крутящимися табуретами, а также столики с диванами, которые выглядят так, будто не менялись с 1950-х.

— Я возьму блинчики с суфле из матчи, — объявляю я.

Моя подруга Эшли хихикает.

— Ты брала их на прошлой неделе. Попробуй что-нибудь другое.

Очередь продвигается на несколько футов.

— Я знаю, что мне нравится.

— Да, но есть кое-что, что нужно сказать, чтобы расширить свои вкусовые пристрастия и попробовать что-то новое. Посмотри на меня и Лео. Если бы мы тогда не напились и не занялись случайным сексом, мы, возможно, не встречались бы сейчас. У нас не было бы просто потрясающих каникул.

Пожилая женщина позади нас осуждающе цокает языком. Щеки Эшли розовеют, и я испытываю искушение разоблачить нашего подслушивающего, но мне приходит в голову идея получше. Я киваю в сторону женщины позади нас, затем подмигиваю Эшли.

— Не могла бы ты поделиться им?

— Поделиться? С тобой? — спрашивает Эшли с огоньком в глазах. Игра начинается.

Я драматично вздыхаю.

— У меня нет времени на отношения. Я просто хочу кого-нибудь трахнуть.

Женщина позади нас ахает и шепчет человеку, стоящему позади нее:

— Ты это слышал?

Делая вид, что мы не понимаем, что наш разговор носит приватный характер, Эшли говорит:

— Конечно, если тебе нравится анальный секс. Это все, что он хочет. Анал. Анал. Анал. Я так чертовски растянута, что ему пора пустить в ход кулак.

— Звучит так, будто стоит поделиться этим добром, — шучу я. — У него есть друг? У меня не было секса втроем с прошлого лета. Если не считать бытовой техники, не так ли? То, что я делала со своим блендером, должно быть незаконным.

— О, Боже мой, — визжит женщина. — Вы обе отвратительны.

Эшли поворачивается и ослепляет ее белозубой улыбкой.

— Последняя женщина, которая назвала меня по имени, провела месяц в ошейнике в моем домике штата Мэн. Мне пришлось освободить ее, хотя в конце она умоляла остаться. Вам такое нравится?

— Я больше не собираюсь это слушать, — заявляет пожилая женщина, хватает мужчину за руку и стремительно уходит. Похоже, ему не так уж хочется, но он уходит с ней.

Прежде чем они оказываются вне пределов слышимости, мы с Эшли разражаемся смехом. Отдышавшись, я говорю:

— Во-первых, теперь я знаю, что мы читаем одни и те же книги. Во-вторых, за это мы отправимся в ад.

Она бесстыдно пожимает плечами.

— По крайней мере, мы будем со всеми нашими друзьями, — она бросает взгляд на женщину, что несется через парковку. — Она это заслужила. Все знают, что когда ты подслушиваешь чужой разговор, надлежащий этикет требует притворяться, что ты его не слышишь.

— Да. Нам с тобой следует открыть школу этикета. Мы в этом профи.

— Те, кто нас любит, принимают нас такими, какие мы есть. Те, кто нас не любит, не имеют значения.

Она права.

— Можешь представить, скольким людям она собирается рассказать об этом?

— Мы задержимся в ее голове на недели… возможно, месяцы.

Я хихикаю.

— Интересно, загуглит ли она ошейники для взрослых.

— Если да, вся таргетированная реклама будет отражать то, куда приведет ее любопытство.

— Иногда я жалею, что люди в возрасте не знают, как пользоваться TikTok’ом. Мы — исключение. Думаю, мы могли бы забуллить ее аккаунт.

Мы обе все еще улыбаемся, когда очередь снова движется вперед.

— Вернемся к тому, о чем мы говорили. Я действительно хорошо провела время с Лео. Нам следует сходить на двойное свидание.

— Ты забыла одну маленькую деталь. Я ни с кем не встречаюсь.

Она кривится.

— А как же Грег?

Я качаю головой.