Возмездие

Они встретились «у Донона» в отдельном кабинете. Пока официант накрывал им стол, Савинков прочитал письмо Деренталя и небрежным жестом сунул его в карман френча. Что означает письмо, доставленное работником английской разведки, Савинков прекрасно понимал. Но он был уверен, что ему, с его положением, не посмеют предложить прямую службу в британской Интеллидженс сервис. (Это случится позже, когда Октябрьская революция вышвырнет его из министерского кресла, тогда он сам предложит свои услуги иностранным разведкам.) В свою очередь и Локкарт понимал, что Савинков в нынешнем своем положении может оказаться полезным в несколько ином качестве. Вдобавок, Локкарт его опасался. От Деренталя он знал биографию Савинкова, знал, что он был участником убийства великого князя Сергея Александровича и царского министра Плеве, и это делало Савинкова в его глазах более опасной фигурой, чем Керенский. Не ошибались ли московские друзья Локкарта в оценке Савинкова, считая его таким же случайным временщиком, как и Керенский? Локкарт был тесно связан с дворянскими и буржуазными кругами Москвы и прекрасно знал, что там готовятся покончить и с Временным правительством, и со всей революционной неразберихой.

А Савинков в это время думал: зачем он понадобился этому англичанину, о котором Деренталь пишет, что он влиятельнейшая личность, располагающая возможностью прямого воздействия на решающие инстанции своей страны. Во всяком случае, Савинков приготовился дать почувствовать англичанину, что тот имеет дело с русским особого склада… Он будет сдержан и немногословен, как положено государственному деятелю. И еще — ирония, у англичан столько для нее открытых больных мест. И он определил себе главную цель разговора: попытаться выяснить, можно ли использовать этого человека в своих интересах?

Официант наконец вышел…

— Мой друг мог не затруднять вас доставкой столь бессодержательного письма, — сказал Савинков. — Впрочем, иного письма я от него и не ждал… — Это сказано, чтобы англичанин сразу уяснил, что цену Деренталю он знает…

— Обязательность англичан общеизвестна, — улыбнулся Локкарт. — Мы не делаем только то, что не можем сделать.

— Тогда почему вы так застенчиво воюете? — жестко, без тени улыбки спросил Савинков, давая понять, что он не собирается тратить время на пустые разговоры.

Холеное, но несколько увядшее лицо Локкарта стало хмурым, и крупные его глаза утонули в глубоких ямах под нависшим лбом.

— Ответа не будет, — негромко сказал он. — Как и вы, наверно, не ответите на вопрос, почему вы так плохо распоряжаетесь своей революцией?

— Почему? Я отвечу… — Савинков с вызовом смотрел в неуловимые глаза англичанина: — Для нас революция абсолютно новое дело, никому до нас неведомое, этим все и объясняется. Но для англичан-то война привычнейшее занятие во всей их истории… — Не сводя глаз с собеседника, Савинков взял свой бокал с вином. — Вы не обижайтесь, пожалуйста, такой уж у меня характер, — люблю прямой разговор. За ваш приезд в Петроград — сердце русской революции.

Локкарт все с тем же замкнутым лицом пригубил свой бокал и поставил на стол.

— Но в чем, однако, вы видите нашу плохую распорядительность? — заинтересованно спросил Савинков, тоже ставя бокал на стол.

Ну что же, Локкарт тоже не боится прямого разговора.

— Поразительно неуяснима главная ваша цель, — отвечает он. — Создается впечатление, что на каждый день у вас новая цель.

— Отдаю дань вашей откровенности… — чуть наклонил голову Савинков. — Но, мистер Локкарт! Нашей революции навязано столько посторонних проблем, что мы действительно вынуждены лавировать, как корабль, плывущий среди рифов. — Савинков сделал небольшую паузу и небрежно выбросил на стол главную для англичанина карту: — Чего стоит одна война по долгу союзничества, подписанного царем…

— Вы сторонник выхода из войны и сепаратного мира? — тоже без особого интереса, как о чем-то маловажном, спросил Локкарт.

— Отнюдь, — Савинков резко повел головой. — Тупой и наглый империализм немцев мне глубоко отвратителен, всю войну я писал об этом в статьях с французского фронта. Но революция потрясла Россию, и ее союзники не могут с этим не считаться и продолжать делать ставку на ее людские резервы. Эти резервы — русский народ, измученный бесконечными военными потерями и неудачами, и он сейчас все свои надежды связал с революцией. Я знаю, что думает сейчас русская армия.

— Интересно — что? — спросил Локкарт.

— Не пора ли союзникам, особенно Англии, показать свое неоспоримое могущество и дать России передохнуть и… хорошо распорядиться своей революцией, — чуть заметно улыбнулся Савинков.

— Выигрыш войны неминуем в самом скором времени, необходимо последнее усилие. Но усилие всех… — спокойно ответил англичанин.

— Равное? — поднял узкие брови Савинков.

— Это определят военные…