Возмездие Эдварда Финнигана

Винге не сомневался, о чем пойдет речь, и ответил, что встреча возможна в любое время этим вечером.

Винге изучал американского посла, пока тот входил в дверь его большого кабинета. После телефонного разговора прошло ровно пятнадцать минут, и вот он уже доложил о своем прибытии охране на входе в министерство. Леонардо Стивенс был приятным человеком, Винге не раз приходилось иметь с ним дело в последние годы, когда трагедия одиннадцатого сентября показала необходимость и на какое-то время потребовала весьма тесных контактов между американскими посольствами и их окружением не только в Швеции, но и в большинстве стран мира. Немного старомодный мужчина, с изысканными манерами старого актера, седые, аккуратно причесанные волосы, чистое лицо. Винге частенько приходило в голову, будто посол словно только что сошел с экрана, эта его манера двигаться и глубокий голос с характерной интонацией западного побережья.

Короткая встреча была отмечена той ритуальной корректностью и приветливостью, на которой держится вся дипломатия.

Стивенс объяснил, что министерство иностранных дел в Вашингтоне скоро официально потребует выдачи и депортации из Швеции американского гражданина, опознанного как Джон Мейер Фрай.

Запрос будет направлен непосредственно шведскому правительству в соответствии с договором между ЕС и США, декларирующим, что страны ЕС должны содействовать выдаче лиц, подозреваемых в преступлениях на территории США.

Затем он, пожалуй, слишком долго и слишком нарочито превозносил хорошие отношения между двумя государствами, установившиеся в последние годы. Отметил, сколь важно такое сотрудничество как для американского, так и для шведского правительства, и выразил надежду на его дальнейшее развитие.

Торулфу Винге не требовалось посторонней помощи, чтобы расшифровать дипломатическую болтологию.

Он и сам свободно ею владел и всю жизнь использовал.

Посол только что ясно дал понять, что США не согласятся ни на какой иной вариант, кроме выдачи Джона Мейера Фрая, и, таким образом, тот вновь окажется в камере смертников, где будет ждать исполнения казни.

Винге подготовил решения для двух различных сценариев.

Это был худший, тот, которого он надеялся избежать.

У них была назначена встреча у парка Бьёрнс-Трэдгорд, перед сосисочным ларьком, что выходит на площадь Медборьерплатсен. Эверт Гренс пришел, как всегда, заранее и, пока ждал, беспокойно, почти нервно вышагивал взад и вперед по асфальту. Решить, что надеть, оказалось непросто. Все его костюмы были десятилетней давности, когда он достал их из шкафа и разложил в ряд на кровати, то оказалось, что плечи пиджаков побелели от пыли. Семь штук, всех возможных цветов — от бледно-серого, как летние сумерки, до похоронно-черного. Он перемерил их все и с удовлетворением отметил, что они все еще ему впору. Спустя сорок пять минут он наконец остановился на двух: темно-сером с легким металлическим блеском и светлом льняном, что был куплен ради корпоративной вечеринки — последней, на которую он ходил. Уж больно жалкое зрелище представляли собой сослуживцы, подкалывавшие друг дружку после нескольких бокалов вина, пока мужья и жены ждут их дома. Он решил никогда больше не общаться с идиотами в свое свободное время. После некоторого колебания он выбрал серый: все же зима, да и темные оттенки его стройнили.

Наркоманы кучковались на лестнице, что вела вниз к игровым площадкам парка, еще дальше — несколько воришек, которых он узнал спустя много лет, парочка проституток, мерзнувших в коротких юбчонках и тонких сапогах, и у всех — ужас в глазах, что бабок не хватит на очередную дозу. Все как обычно. За все эти годы, с тех пор как он сам ходил в патруле, словно ничего и не изменилось.

Полицейские в машине, появившейся с Черхувсгатан, приветствовали его, проезжая мимо, и он коротко кивнул им в ответ.

Хермансон пришла ровно в полдевятого, как они и договаривались. Она приехала на метро, вышла из перехода и теперь лавировала по тротуару мимо мужчин, оборачивавшихся ей вслед. Она махнула ему, и он поднял руку в ответ. Она выглядела радостной, и он тоже обрадовался.

— Всё это… черт, я же говорил, что я всего этого побаиваюсь… стар я для всего такого… а вот ты просто красавица!

Хермансон улыбнулась, почти смущенно.

— Спасибо. А ты, я смотрю, при костюме, Эверт. Я и представить себе не могла, что он у тебя есть.

Они пошли не спеша, заглянули в одно местечко на площади Медборьерплатсен, там было довольно пусто. Пожилая пара, зашедшая перекусить, несколько подростковых компаний, забредших сюда без особенной цели, да какие-то уставшие за день одиночки, восстанавливавшие силы перед следующим днем. Теперь Гренс радовался, что Хермансон проявила настойчивость, а как он тогда прятался, вилял и притворялся, пока у него не осталось никаких отговорок, а как он ругался несколько часов назад, а Хермансон просто вышла и купила газету, чтобы посмотреть, где открыто, и объяснила ему, что подыщет такое местечко, где мужчины, слушающие Сив, смогут потанцевать.