Возмездие Эвелит (Сборник)

Шпейер уже зарядил другое орудие. Макензи прицелился и выстрелил. На этот раз был перелет, но небольшой. Броневик качнулся. Находившихся внутри него эсперов могло контузить; по крайней мере пси-бласты прекратились. Но необходимо было ударить, прежде чем враг снова соберется с силами.

Он побежал к собственному полковому броневику. Дверь была распахнута, экипаж бежал. Макензи занял место водителя. Шпейер захлопнул дверцу и пристроился к перископу реактивной пусковой установки. Макензи тронул машину с места. Вымпел на ее крыше развевался на ветру.

Шпейер прицелился и нажал пусковую кнопку. Снаряд пролетел разделявшее броневики расстояние и разорвался. Вражеская машина, получив пробоину, накренилась.

Не пойму, что сейчас будет?.. Но как бы там ни было, я свое дело сделал, — подумал Макензи и остановил машину, потом рывком отворил дверцу и почти вывалился наружу. Вражеский броневик представлял собой страшную картину. Макензи ползком пробрался сквозь мрак и зловоние.

Внутри находились два эспера. Водитель был мертв, из его груди торчал большой осколок металла. Другой, адепт, жалобно стонал, скорчившись над внеземными приборами. Лицо его было залито кровью. Макензи отбросил труп, сорвал с него мантию, схватил искривленную металлическую трубку и выбрался наружу.

Шпейер все еще был в неповрежденной машине, продолжая стрелять в тех, кто пытался приблизиться к ней. Макензи по наружной лестничке взобрался на крышу искалеченного броневика и выпрямился. Он размахивал голубой мантией в одной руке и оружием, значения которого не понимал, в другой.

— Эй, сынки! Давай сюда! — Он старался перекричать ветер с моря. — Мы все за вас сделали. Может, вам и завтрак в постель подать?

Пуля просвистела мимо его уха. И это все. Большинство врагов, конных и пеших, стояли застыв.

Затем послышался зов трубы. Отряд заклинателей торжествующе засвистел, застучали тамтамы. Крайняя линия пехоты «непосед» начала двигаться по направлению к полковнику. За ней последовали другие. К ним присоединилась кавалерия, солдат за солдатом, подразделение за подразделением, с обоих флангов. С окутанных дымом холмов сбегали люди.

Макензи снова спрыгнул на песок и забрался в свой броневик.

— Поехали обратно, — сказал он Шпейеру. — Нам надо закончить битву.

— Заткнитесь! — сказал Том Даньелиз.

Философ Вудуорт уставился на него. Туман спустился на лес, скрыв местность и бригаду, — серое небытие, сквозь которое смутно доносились звуки: ржание лошадей, людские голоса, движение колес, но все это было бесконечно далеко и казалось почти нереальным. Воздух был холодным, и одежда не согревала.

— Сэр! — запротестовал майор Лескарболт. Глаза его на изможденном лице расширились.

— Я осмеливаюсь сказать высокопоставленному эсперу, чтобы он не лез в дело, в котором ни бельмеса не смыслит, — сказал Даньелиз. — Пришло время, чтобы кто-нибудь ему это сказал.

Вудуорт вновь обрел равновесие.

— Все, что я сказал, сынок, это что надо собрать наших адептов и ударить в центр бродскитов. — Что в этом такого? — Голос его звучал укоризненно.

Даньелиз сжал кулаки.

— Ничего, — сказал он, если не считать, что вы причините еще больше бед, чем уже причинили.

— Всего один — два небольших отхода, — возразил Лескарболт. — Они отогнали вас на запад, но мы повернем их сюда, к заливу.

— С тем результатом, — резко оборвал Даньелиз, — что их главные силы пойдут в наступление и разделят нас надвое. От эсперов могла быть какая-то польза, пока… а теперь мятежники знают, что эсперам необходим транспорт для перевозки их оружия и что их тоже можно убить. Артиллерия займет свои позиции, или отдельные отряды сделают вылазки, нападут и скроются, или противник будет просто обходить места, где есть такая опасность. У нас не хватит адептов!

— Именно поэтому я предложил собрать их в единый, достаточно большой кулак, — сказал Вудуорт.

— И чересчур громоздкий, чтобы от него могла быть какая-нибудь польза, — ответил Даньелиз. Ему было противно думать, что Орден всю жизнь морочил его; да, сознавал он, именно в этом настоящая горечь, а не в том факте, что адепты не смогли одолеть мятежников, не сломили их духа; оказалось, адепты — просто чье-то орудие, чьи-то мягкие лапы, позволившие сделать и самих эсперов, и всех окружающих жертвами обмана.

Ему отчаянно захотелось вернуться к Лауре, а пока еще не было надежды увидеть ее. Лаура и ребенок — последняя истинная реальность, оставшаяся ему в этом туманном мире. Он взял себя в руки и более спокойно сказал:

— Адепты, сколько бы их там ни осталось, будут, конечно, полезны в защите Сан-Франциско. Армия может сражаться в открытом поле тем или иным способом, но ваше… ваше оружие может отогнать врага от городских стен. Вот где я думаю использовать ваших адептов.