Возмездие (СИ)

— Нет! Он еще слишком мал! Вам ведь все равно! Так возьмите же меня! Оставьте его в покое! — девушку охватил панический приступ паники, она должна была его спасти. Ученый медленно развернулся в ее сторону, как-то странно осмотрел сверху-вниз и улыбнулся.

— Я надеялся, вы поняли. Мне известно, что вы далеко не так здоровы, как хотите казаться.

— Чепуха! Вы заражаете здоровых и только после этого вживляете те клетки! Какая вам разница?!

— Ваше стремление внести вклад в науку похвален, пусть вы и решились на такой шаг лишь при таких щекотливых обстоятельствах. Однако, как ни прискорбно, на той стадии, на которой вы находитесь, это будет пустой тратой активных клеток, — и, отвернувшись, он направился к мальчику.

— Нет! Не смейте! — Вена билась, как могла. Сильные руки верзилы больно заламывали конечности, но ей было все равно. Операция проходила для нее куда мучительнее, чем две предыдущие. Ужас застыл в ее глазах, а крик, смешанный с хрипом, не переставал вылетать из уст. Когда все было кончено, у девушки не осталось сил шевелиться.

— Отпусти ее, — приказал ученый тихо, — Но не переставай наблюдать.

Когда тело Вены перестали удерживать, оно безвольно опустилось на пол. Казалось, она перестала воспринимать действительность, так что не сразу заметила, что прошло какое-то время, но ни привычного писка, ни бульканья слышно не было.

— Сработало! Неужели сработало?! — радостно восклицал тот, — Вы слышите, мисс? Это прорыв! Меня наградят! Меня признают во всем мире! Лекарство сработало! Шестая проба активных клеток прошла успешно! Рак побежден! — но девушка не слышала его. В ее голове все звучало то бульканье и писк. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что все это происходит взаправду. Мальчик был мертв.

— Вас то? Да кто признает героем такое чудовище, как вы?! — она вскочила на ноги и бросилась на ученого. Ей было все равно — убьют ее или нет. Все, что ее волновало — бездыханное тело на операционном столе. Через несколько минут Вену оттащили, но ей показалось, что прошла вечность. Когда она пыталась убить, причинить боль этому чудовищу, время текло иначе. Ученый отряхнулся, поправил халат и тяжело вздохнул.

— Я надеялся, вы меня поймете. Вам ведь, как никому другому нужно это лекарство. Но, видно не судьба. Что ж, прискорбно.

— Вы никого не спасаете, а только что вы убили ребенка, такого же, как ваша дочь! Вы сумасшедший! Надеюсь, Ад действительно есть, потому, что, если вы туда не попадете, если ваша душа не обречена на вечные мучения, значит Бога действительно нет!

— Я не признаю его существования. Никогда. Эй, ребята, уберите тело! Я не могу работать, если на операционном столе все еще труп! — закусив губу, девушка почувствовала, как по подбородку течет горячая кровь. Взгляд мутнел, а тело все настойчивее отказывалось подчиняться. Близился обморок. Может быть этот, может быть следующий станет последним. Только бы диктофон не нашли, только бы Джек сумел достать доказательство. Если бы только она смогла выбраться, если бы нашла комнату с компьютером… Мысли смешивались, становясь все более нечеткими. Вена чувствовала, что скоро потеряет нить и станет бесполезной. Только бы продержаться, только бы протянуть…

Глава пятнадцатая «Отчаяние и спасительные идеи»

Стоило телу девушки коснуться пола, как громила беспомощно захлопал глазами.

— Что с ней теперь делать, босс? — спросил он грозным, но совершенно неуверенным голосом. Этот верзила, по-видимому, был из той группы людей, что невероятным качеством мускулов компенсировали отсутствие мозга.

— А не все ли равно? — выдохнул ученый, — Едва ли она доживет до следующего утра. Можешь оставить здесь, — мужчина потоптался на месте, опустил глаза на тело, беспомощно лежащее у его ног, — Значит, можно отнести ее к другим? Ну, знаете, к трупам, — ученый ухмыльнулся.

— Можешь и к трупам. Совсем скоро она пополнит их ряды…

Громила только кивнул, поднял Вену на руки и унес туда же, куда и остальных — в пустоту сырой комнаты.

«Холод. Немыслимый холод, отчаяние и, наконец, смерть. Я отчетливо чувствовала все, что присутствует здесь, где бы ни находилась. Какое-то внутреннее предчувствие умоляло меня не открывать глаза, не давать волю любопытству. Страх — вот, что действительно ломает людей, лишает из рассудка, заставляет делать ужасные вещи и одновременно сковывает, не позволяя пошевелиться. Я знала, он охватит меня. Где-то глубоко внутри я знала, что меня ждет, но больше неведения меня страшило лишь то, что это может подтвердиться.