Возмездие в рассрочку

Доктор Аткинсон, худощавый, неопределенного возраста, похожий на крысу человечек с песочного цвета бровями и волосами и с дружелюбным взглядом из-под пенсне, нащупал у миссис Мабл пульс, измерил температуру, прислушался к затрудненному дыханию, посмотрел, как она мечется в постели. Энни была без сознания и бредила; дважды она пробормотала нечто такое, чего доктор не понял. Повернувшись к Маблу, он спросил:

— Кто ухаживает за больной?

— Я, — ответил Мабл угрюмо.

— Вы один?

— Да. Дочь… ее сейчас нет дома.

— В таком случае хорошо, если бы вам кто-нибудь помогал. Соседка, знакомая… Нужно очень внимательно заботиться о больной, если мы не хотим, чтобы у нее было воспаление легких.

Мабл смотрел на него пустым взглядом. Пригласить кого-нибудь в помощь? Чтобы в доме болтался чужой человек? Чтобы высматривал и вынюхивал?.. Чтобы сидел возле Энни?.. То, что Энни произнесла в бреду, не понял лишь Аткинсон. Мабл же понял — и содрогнулся.

Доктор оглядел комнату, такую странную от обилия позолоты и завитушек. Он попытался прикинуть, каков же доход этого человека; он уже догадался, что на службу Мабл не ходит.

— Что если вам взять сиделку? — спросил он. — Я могу прислать ее.

Мабл вдруг заговорил, быстро и горячо. Этого он уже не мог выдержать.

— Нет-нет. Не нужно сиделку. Я сам за ней буду ухаживать. Сиделку я не хочу.

Аткинсон пожал плечами.

— Нет так нет. Но ваша супруга нуждается в очень хорошем уходе, вы должны это знать. Нужно делать следующее… — И он объяснил, что следует делать Маблу. Но, объясняя, не переставал размышлять об этом странном человеке, который живет вдвоем с женой в убогом домишке, обставленном, как Букингемский дворец, дочери у него… сейчас нет дома, сам он не работает и ни за что не соглашается, чтобы кто-то ухаживал за больной женой.

Мистер Мабл кожей ощутил этот интерес. Он проклинал доктора про себя, под рубашкой у него тек холодный пот.

— Ну хорошо. Завтра к вечеру я к вам загляну, — сказал Аткинсон.

Так он и сделал. На следующей неделе он приходил к Маблам дважды в день.

А Мабл все это время терзался страхом и едва держался на ногах под грузом навалившихся на него забот. Все обстояло куда как скверно. От одного лишь Аткинсона, который все замечал своим острым взглядом, можно было сойти с ума; а тут еще над ним вновь нависли, мучая его сильнее, чем когда-либо прежде, былые кошмары. Мабл ловил себя на том, что его беспокойный мозг изобретает все новые и новые варианты, в основе которых одна мысль: догадается ли о чем-нибудь Аткинсон или нет, поймет ли он что-нибудь в бормотании Энни?.. И что думают Аткинсон и соседи о причине отказа Мабла от помощи?.. Он знал, что все они давно заинтригованы тем, что происходит в доме; знал, что все они с завистью и злорадством обсуждают их покупки, платья Энни, великосветское поведение Винни, что их невероятно интересует, куда делась Винни… Правда, они, скорее всего, уверены, что она вернулась в интернат.

Тревожила его и Энни. Она была трудной больной. С мужем она едва разговаривала, а впадая в беспамятство, с ужасом отворачивалась от него. Она требовала постоянной заботы. Готовя ей еду, он чувствовал, что ничего более трудного ему в жизни не приходилось делать. Действительно, он никогда не стоял у плиты, не возился с кастрюлями. Варить кое-как было нельзя: чертов Аткинсон то и дело являлся и просил показать, а то и пробовал блюда, которые Мабл готовил для Энни. Маблу приходилось сражаться и с поваренной книгой миссис Битон — той самой, которую столько изучала, чтобы угодить своему дорогому Уиллу, бедная Энни; и вести переговоры с торговцами, которые в последнее время все чаще его навещали: Аткинсон был очень строг, он не разрешал ему оставлять больную без присмотра и уходить надолго. Мабл, весь в мыле, бегал из кухни то к парадной двери, то в спальню — Энни то и дело звонила в оставленный возле постели колокольчик, — потом опять возвращался к плите. Редко ему удавалось хотя бы со второй попытки приготовить что-то съедобное; плита уже снилась ему во сне…

И все время над ним висела угроза, что он сам заболеет. Тогда уж Аткинсон не станет его слушать и обоих уложит в больницу. А если он тоже начнет бредить, как Энни?.. От одной этой мысли он холодел и впадал в столбняк. Нет, он должен, как никогда, следить за своим здоровьем. Раньше он не думал об этом — и вот расплата! Мабл то и дело совал себе под мышку градусник, внимательно разглядывал себя в зеркало. Он даже от виски отказался на время, хотя безумно тосковал по нему.