Возьми меня на поруки

Моя меланхолия, естественно, сказалась на моей работоспособности. Я блуждала по колледжу совершенно потерянная, то и дело натыкалась на людей и постоянно забывала, куда и зачем я иду. К счастью, Римма Федоровна заметила мое состояние и заботливо пожурила:

— Ксения Витальевна, вы почему без дела шарахаетесь? Вы отчет по профилактике бродяжничества сделали?

— Да.

— А по профилактике алкоголизации?

— Тоже.

Моя начальница удивленно нахмурилась:

— Хм… И когда успели? Впрочем, неважно: ваш отчет мне не нравится, переделывайте!

— А который? — мне с трудом, но удалось вынырнуть из своих мыслей. — По бродяжничеству или по алкоголизации?

Она сложила руки на груди и сурово покачала головой:

— Да оба!

Я виновато улыбнулась и тут же засела за свои бумажки, и уже минут через пять не только собралась, но даже немного повеселела. А потом в дверь нашего кабинета постучали.

— Да? — Римма Федоровна приосанилась и взбила волосы.

На пороге появился курьер с роскошным букетом из розовых роз.

— Здрасьте, — сказал он, заглядывая в какой-то листок. — Елочкина — кто?

Я покраснела и молча, как на уроке, подняла руку.

— Ну тогда это вам, — улыбнулся паренек и в то же мгновенье плюхнул букет прямо на мои графики и таблицы. — Распишитесь.

В нос мне ударил удивительно сильный розовый аромат. Я даже на секунду зажмурилась от удовольствия, но тут же смутилась и быстро поставила в ведомости курьера свою закорючку.

— А от кого эти цветы?

— Понятия не имею, — отозвался он и в тот же миг скрылся.

Я покосилась на букет и вздохнула: нет, разве можно так бездумно сорить деньгами? Цветочки явно тянут тысячи на три, а через пару дней уже засохнут. Лучше бы богатенький Буратинка мне эти тысячи так дал — я бы накупила для дома престарелых больше заварки и печенья.

— У вас завелся щедрый поклонник? — строго спросила моя начальница, и губы у нее почему-то побелели. — Повезло! Мне вот таких цветов отродясь не дарили.

Мною завладело странное чувство неловкости.

— Да это, наверное, какая-то ошибка, — пробормотала я. — Нет у меня никаких поклонников, тем более богатых. А хотите, возьмите эти цветы себе?

Я предложила это из вежливости, но начальница аж подпрыгнула:

— Правда можно?

— Конечно, — моя голова самопроизвольно дернулась. — Забирайте. Или я их выкину. Мне не нужны цветы от незнакомцев.

Римма Федоровна подхватила букет и запорхала с ним по кабинету:

— Ах, мои красивые! Мои дорогие! Сейчас мамочка о вас позаботится, напоит вас водичкой.

Мне с трудом удалось сдержать улыбку. Интересно все же, от кого цветы? Еще один несчастный польстился на мою блондинистую шевелюру? Кровь вдруг ударила мне в лицо. О боже! Надеюсь, они не от Ласточкина? Я только от Соколова отбилась, и вот опять…

Начальница выудила откуда-то аляповатую оранжево-синюю вазу и наполнила ее из кулера. Уже через секунду ваза и розы слились в счастливом экстазе лютого импрессионизма.

— Ну что, котики, нравится? — Римма Федоровна любовалась цветами с почти детской искренностью. — Конечно, нравится. Это хорошая вода. Артезианская.

Дверь нашего кабинета снова распахнулась, и на пороге появился директор.

— О, цветочки? — его лицо странно вытянулось, а глаза остекленели. — А по какому поводу, Римма Федоровна?

Моя начальница игриво хохотнула и пару раз качнулась на стуле:

— Знаете, Дмитрий Петрович, некоторым мужчинам не нужен повод, чтобы порадовать свою даму.

— Да что вы говорите! — процедил директор и подошел к букету вплотную. — Действительно, есть среди нас хлыщи, которых хлебом не корми — дай пустить пыль в глаза доверчивой женщине. Они еще горазды слова красивые говорить.

— А нам, знаете ли, именно таких слов очень и не хватает, — едко парировала начальница. — Да-да! Повторю! Нам, современным женщинам, ужасно не хватает красивых слов. Развелось, понимаешь ли, мужчин без воображения.

Директор побагровел:

— Значит, без воображения? Но вы учтите, Римма Федоровна, что те, кто складно чешет, часто непригодны для семейной жизни. Это чаще всего никчемные ловеласы, неспособные сделать женщин счастливыми. А вот мужчины с большим сердцем обычно косноязычны, им трудно говорить о чувствах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А мне вот на каблуках ходить трудно! — возмутилась его зам. — Но ведь ничего — хожу. По-настоящему влюбленный мужчина всегда найдет для своей дамы нужные слова.

Директор вдруг нагнулся к цветам и весьма оживился:

— Да вы поглядите, какой романтик: и записочку оставил. Замечательно! Сейчас поучимся у этого франта ораторскому искусству.

Мужчина ловко выудил из букета крохотную, незамеченную нами открытку. Внутри меня все обмерло.

— «Идея с раздеванием и правда была дурацкой. Прости!» — громко и с выражением прочел директор. — И что это значит? Римма Федоровна, вы что, давеча играли с кем-то на раздевание?

Он покачнулся и ухватился за стол. Моя начальница побледнела и с испуганным видом прижала руку к груди.

— Это моя записка! Моя! — заорала я, боясь, что все начальство сейчас разобьет паралич. — И букет мой! Я просто передарила его Римме Федоровне.