Возможно, в другой жизни

– Привет, Морин, – обнимает ее Габби. – Я как раз собираюсь уходить. – Она поворачивается ко мне. – Я тебе позвоню. Тогда и решим, что делать.

– Ладно, – улыбаюсь я.

Мама проходит в палату. Следом за ней появляется отец.

– Добрый день, – говорю я. – Ну, как вы?

– Как мы? – переспрашивает отец. – Только послушай этого ребенка! – поворачивается он к маме. – Она попадает в больницу с кучей переломов. И первое, что она спрашивает, когда приходит в себя – как у нас дела!

Он бережно обнимает меня. Мама тоже подходит поближе.

– Сара будет с минуты на минуту, – говорит отец.

– Ей никак не удается припарковаться, – добавляет мама. – Она училась водить в стране, где паркуются по левую сторону дороги.

– Разве нельзя оставить машину в больничном гараже?

– Да ты шутишь! – смеется отец. – Здесь такие цены за парковку, только держись.

Дверь открывается, и в палату заходит Сара.

– Ну как, справилась? – спрашивает ее мама.

– Все в порядке, – кивает та. – А как ты? – поворачивается она ко мне.

– Все хорошо, – говорю я.

– Сегодня ты и правда выглядишь получше, – замечает отец. – Личико уже не такое бледное.

– И голос звучит бодрее, – добавляет мама.

Сара тоже подходит к кровати.

– Ты даже не представляешь, как это здорово – смотреть на тебя и видеть, что худшее уже позади. Вот только твой пучок оставляет желать лучшего. – Сара наклоняет мою голову и высвобождает волосы из резинки.

Затем она начинает рыться у себя в сумочке.

– Тебя давно пора причесать. Не понимаю, почему никто раньше об этом не позаботился.

Достав из сумочки расческу, она начинает водить ею по моим волосам. В целом это даже приятно. Лишь когда Сара дергает за спутанные узелки, я невольно морщусь.

– Помнишь, когда ты была маленькой, – говорит мама, присаживаясь на кровать, – волосы у тебя тоже были в узелках. А все из-за косичек, которые ты пыталась заплести сама!

– Признаться, не помню.

– Я еще сказала тебе тогда, чтобы ты прекратила играться с волосами, если не хочешь, чтобы я все время распутывала их. А ты на это заявила, что хочешь совсем их постричь. Разумеется, я была против.

– Ясное дело, – говорит Сара, затягивая мои волосы в пучок.

– Не могла бы ты поднять его повыше? – спрашиваю я.

Сара распускает пучок и снова берется за расческу.

– В общем, – продолжает мама, – ты пришла на кухню, когда меня там не было, и обрезала себе волосы.

– Вот оно что, – говорю я, – по-моему, ты уже рассказывала мне эту историю.

– Ты обкромсала их совсем коротко, даже до ушей не доставало. И знаешь, что ты ответила на мой вопрос «зачем»? «Не знаю, мне так захотелось».

– Вот она, наша Ханна-Саванна, в одной фразе, – смеется отец. – «Не знаю, мне так захотелось».

По правде говоря, это то, от чего я пытаюсь избавиться в последнее время.

– Верно, Дуг, но я завела разговор не из-за этого, – говорит мама.

– Прошу прощения, – отец в притворном ужасе всплескивает руками. – Кажется, я опять не угадал.

– Тебе обязательно прерывать меня на каждом слове? – интересуется мама. – Так вот, мы пошли в парикмахерскую, где тебя постригли очень коротко, совсем как мальчика.

– Ближе к делу, ма, – говорит Сара, – а то когда закончишь, мне будет уже девяносто.

– Прекрасно! – фыркает мама. – Ханна, с этой прической ты выглядела потрясающе. Просто восхитительно. Меня то и дело спрашивали, где тебя так постригли, и я всем давала телефон той дамы, которая придумала твою прическу. В результате ей удалось перебраться на Беверли-Хиллз, и теперь она стрижет знаменитостей.

– Твоя история даже хуже, чем можно было ожидать, – вздыхает Сара. – Ну все, я закончила. – Она кладет расческу.

– Как я выгляжу? – спрашиваю я.

– Как всегда, замечательно, – улыбается папа.

– Будем надеяться, люди увидят эту прическу, и в один прекрасный день я буду делать пучок Анджелине Джоли.

– Суть рассказа вовсе не в парикмахерше, – заявляет мама. – Она о том, что всегда надо верить в нашу Ханну. Даже если кажется, что она совершила ужасную ошибку, это не так. Просто она на шаг впереди остальных. Ситуация так или иначе сложится в ее пользу. Должно быть, она родилась под счастливой звездой.

В принципе, мамины истории не так уж плохи. Если дослушать их до конца.

– Хорошая история, – говорю я. – Спасибо, что рассказала. А я, признаться, почти ничего из этого не помню.

– У меня остались фотографии, где ты с короткой прической, – улыбается мама. – Я перешлю тебе парочку. Вот почему я всегда настаивала, чтобы ты коротко остриглась.

– Ханна, ты – без пучка? – спрашивает Сара.

– Да без пучка я ничто.

– Введи нас в курс дела, Ханна-Саванна, – говорит отец. – Врачи утверждают, что ты идешь на поправку, но мне бы хотелось знать, как ты себя чувствуешь.

– Я в порядке. Не могу сказать, что чувствую себя превосходно, но в целом у меня все нормально.

Не стоит говорить им про ребенка. Да я и сама постаралась выбросить эти мысли из головы.

– Представляю, как ты испугалась. – Глаза у мамы снова на мокром месте. Отец обнимает ее за плечи, но и он, похоже, борется со слезами.