Возможно, в другой жизни

Я провожаю Марка до двери. Из спальни к нам бежит Шарлемань. Марк, как обычно, начинает нервничать, и собака это чувствует. Видимо, именно поэтому она писает на его ботинок. А может, все дело в том, что он стоит у двери, где обычно лежат ее «туалетные» тряпки.

Лицо у Марка передергивается от отвращения. Он смотрит на меня. Я с невозмутимым видом парирую его взгляд.

Он поворачивается и выходит за дверь.

Когда Габби возвращается домой, я первым делом рассказываю ей про испорченный ботинок. Габби хохочет так, что у нее слезы наворачиваются на глаза. Отсмеявшись, мы идем в гостиную.

– Родители зовут меня к себе в Лондон, – говорю я. – Они хотят помочь мне с ребенком.

– А ты что думаешь? – спрашивает она. – Тебе самой хочется уехать?

– Нет, – решительно говорю я и снова начинаю хохотать.

Габби смотрит на меня как на чокнутую.

– Что тут смешного? – интересуется она.

– Знаешь, я умудрилась испортить отношения с единственным мужчиной, который мне по-настоящему дорог. Я забеременела от парня, который знать не желает своего ребенка. С каждым днем я становлюсь все толще и толще, а мой пес все еще писает в доме. Но я не могу все бросить и уехать. Впервые в жизни у меня есть кто-то, с кем бы мне не хотелось расставаться.

– Надеюсь, ты обо мне? – спрашивает Габби. – Иначе я могу заподозрить неладное.

– О тебе, подруга, о тебе.

– Спасибо, сестренка!

* * *

Я сижу на заднем сиденье машины, высунув голову в окно. Со стороны, должно быть, я напоминаю любопытную собаку, но мне все равно. Я счастлива снова оказаться в реальном мире, со всеми его красками и запахами.

Мы притормаживаем на красный свет, и я слышу, как Марк вздыхает. Всю поездку он сам не свой, и чем ближе к дому мы подъезжаем, тем заметней он нервничает. Может, он не в восторге оттого, что придется делить дом с инвалидом? Если так, мне бы не хотелось навязывать свое присутствие.

Как только мы добираемся до места, Марк выскакивает из машины и спешит открыть мне дверцу.

– Ах да, тебе нужно кресло.

Он вытаскивает из багажника кресло. Оно падает на землю с глухим стуком.

– Прошу прощения, – говорит Марк. – Оно тяжелее, чем я думал.

Габби наклоняется, чтобы помочь ему, и я вижу, как Марка передергивает от ее прикосновения. Не я нервирую его, а Габби.

Они помогают мне забраться в кресло и завозят в дом. Габби тоже ощущает возникшее напряжение и с недоумением посматривает на Марка.

– Я установил для тебя в душе специальное сиденье и снял дверь. Вместо нее теперь обычная занавеска. Так тебе проще будет заходить в ванную.

Его слова обращены ко мне, но смотрит он при этом на Габби. Похоже, ему важно, чтобы она все это запомнила.

– Еще я перенес твои вещи в комнату на первом этаже и установил там невысокую кровать, чтобы ты могла ложиться и вставать без посторонней помощи.

– Марк, что происходит? – не выдерживает наконец Габби.

– Ханна, – вздыхает Марк, – не могла бы ты оставить нас на минутку?

– Хорошо, – киваю я и поворачиваюсь к двери.

– Нет! – Габби окончательно теряет терпение. – Если ты не заметил, ей трудно передвигаться с места на место…

– Я в порядке, – пытаюсь возразить я, но в этот момент Марк все-таки решается на признание.

– Я ухожу, – выдает он.

– Уходишь куда? – с недоумением смотрит на него Габби.

– Ухожу насовсем. Я встретил другую женщину, и я верю, что это моя судьба. Я оставляю тебе дом и большую часть мебели. Прости, что так получилось…

Ошеломление на лице Габби сменяется улыбкой. Она начинает смеяться, как будто ей рассказали невероятно забавную шутку.

– Да ты меня разыгрываешь, – говорит она.

Марк в ответ качает головой.

– Я не хотел вываливать это разом, но другого выхода не было. Мы еще поговорим позже, когда ты немного придешь в себя.

– Я что-то упустила? Мы ведь собирались завести ребенка.

– Это было ошибкой с моей стороны, – вздыхает Марк. – Я просто изображал из себя счастливого мужа. Я совершил немало глупостей, Габриэль. Пришла пора все исправить.

– Поэтому ты и бросаешь меня?

– Давай поговорим об этом позже. А пока мне пора. Свою одежду и кое-что из вещей я перевез в новый дом.

Несколько секунд, несколько долгих секунд она смотрит на него, будто в оцепенении, а затем взрывается от гнева.

– Вон из дома! Убирайся прочь!

Не сказав ни слова, Марк скрывается за дверью.

На мгновение кажется, будто Габби бросится за ним. Но она лишь падает на пол и кричит, что есть силы:

– Ненавижу! Ненавижу тебя!

Внезапно она вспоминает, что я еще тут. Я вижу, как она пытается собраться, но без особого успеха – слезы градом текут по ее щекам, голос больше похож на шепот.

– Ключ, – просит она. – Забери у него ключ от дома.

Я разворачиваю кресло и качу к входной двери. Марк уже усаживается в машину.

– Ключ, – говорю я ему. – Оставь ключ от дома.

– Он на столике в прихожей. Вместе с документами на дом.

– Ясно, – киваю я.

– Я желаю Габби только добра. Вот почему я оставил ей дом. Он стоит приличных денег, и мои родители помогали нам выплачивать ипотеку.

– Что ты хочешь услышать от меня, Марк? Что заслуживаешь золотой медали?