Возможность выбора

Разве она не проявила гибкость, разве не старалась изменить себя?! Как же плохо они знают жизнь, если думают, что любой поток можно загнать в русло! Увы, никому не дано познать жизнь до конца! Может, так оно и должно быть, иначе как идиллически воспринималась бы смерть — в этой земной юдоли для меня не осталось ни одного светлого пятна, ради которого стоило бы продолжать жить!

Легко рассуждать сторонним наблюдателям, небось и сами потеряли бы голову, окажись они у разбитого корыта.

Сильвия много пережила, но не ожесточилась настолько, чтобы призывать на головы других членов клуба такое же потрясение. Пожалуй, они вполне искренни и, предлагая свои модели жизни, надеются заглушить то, что заглушить невозможно.

— Я знаю один случай, когда непреодолимые обстоятельства не позволили остановить раскол в семье…

Сильвия слушала Терезу вполуха, мысли неодолимо возвращали ее в то жуткое утро, о котором она не могла забыть вопреки всем стараниям, как не могла забыть и того вечера, когда пыталась свести счеты с жизнью.

Как всегда, женщины увлеченно слушали рассказ Терезы.

Терезе нравились внимательные слушатели. После обычного вступления — «Я знаю один случай» (слова эти она произносила как бы против своей воли, официальным тоном, словно бы ее принуждали к этому) — она быстро входила в раж. Брови на продолговатом лице ползли все выше, пока совсем не скрывались под локонами, как под навесом; откуда-то из глубины глаз на поверхность выплывали сверкающие осколки, теперь Тереза чеканила слова, вдалбливая их в голову каждого члена клуба.

В этот раз Сильвия не только не смотрела Терезе в рот, она, наоборот, опустила веки и постаралась стушеваться в неосвещенной части гостиной. Пусть они без нее обмозговывают обнародованную Терезой историю, поймут, может быть, что не во всех случаях разум берет верх над чувствами. Одна женщина родила мертвого ребенка и, зная, что муж мечтает о наследнике, взяла там же, в родильном доме, младенца, от которого отказалась мать. Мальчику было уже больше десяти лет, когда отец какими-то немыслимыми путями узнал, что он не связан кровными узами с тем, кого считал своим сыном. Коварные люди способны годами выжидать случая, чтобы навредить другому! — в семье начался ад. Муж обезумел, он возненавидел доселе любимого сына, его обвинения жене переходили в садизм, он перечеркнул все хорошее, что было в их жизни. Теперь, задним числом, он за любым поступком жены усматривал желание обмануть его и не уставал твердить, что подмена ребенка была первым камнем в огромной пирамиде лжи. Во вполне уравновешенном человеке проснулось вдруг мстительное желание унижать, он стал преследовать жену, собирал даже у малознакомых людей сведения о ее знакомствах, рылся в ее вещах, даже ворвался к ней на работу и на глазах у всех выпотрошил все ее ящики и полки. Он неустанно искал доказательств несуществующей вины, пока наконец у жены не лопнуло терпенье и она, обливаясь слезами, не подала на развод.

Тереза выворачивала наизнанку и поздние наслоения этой истории, ее профессиональная память сохранила все детали. До ушей Сильвии долетали обрывки о белой горячке, о колонии малолетних преступников, о потере трудоспособности и мужем, и женой, об их обнищании, о повторных судебных передрягах — иногда страданиям человека нет предела.

История Сильвии Курман и она сама отошли на второй план — сереньким показался всем их семейный крах: ни тебе страстей, ни столкновений, ни взрывов. Выпадение из фокуса их любопытства — это уже победа, пусть и маленькая, и жалкая. Им не удалось довести ее до отчаяния.

Отчаяние осело тяжелым сгустком в ней самой, отчаяние Сильвии Курман не выносило света и любопытствующих глаз.

Агрессивность делает человека в глазах окружающих посмешищем. У Сильвии не было иного выхода, кроме как оставаться деликатной, и она постоянно уступала и ждала — время расставит все по местам. Она отчужденно, как бы со стороны, наблюдала за беспрепятственным отдалением Карла и все больше замыкалась в себе. Но даже во сне ей не могло присниться, что развязка так близка.