Возможность выбора

Сильвии стало даже неловко перед Эвой — тоже мне важная шишка, которую нужно упрашивать! Тем более что она чувствовала себя виноватой. С неделю назад Сильвия видела Эву в холле кинотеатра. Сильвия долго приглядывалась к ней издали и колебалась — она ли это? Согнувшись в три погибели, уткнув подбородок в грудь, Эва сидела на стуле и, не поднимая глаз от своей большой поношенной сумки, рылась в ней, не замечая ничего вокруг. Со стороны казалось, что в темном кожаном бауле несчетное количество карманов и карманчиков, и Эва решила, что самое время навести в них порядок, до чего раньше, из-за постоянного отсутствия времени, у нее не доходили руки. Вещей в сумке было неисчислимое множество, и, чтобы отыскать какие-то мелочи, ей пришлось сначала вынуть вещи покрупнее и сложить их в кучу на соседнем сиденье. Брошюры, соединенные скрепкой листы бумаги, стянутый резинкой полиэтиленовый пакет — наверное, хранилище документов. Казалось, что Эва полностью отключилась от окружающего и забыла, где находится, — не стесняясь, она выложила еще косметичку и коробку с колготками. Неужто она совсем не бывает дома, что носит с собой запасные? Во всяком случае, Эва производила впечатление человека, который только и знает, что спешит с одного поезда на другой, с автобуса на самолет и теперь, в ожидании киносеанса, нашел свободную минутку, чтобы рассортировать свое имущество и разложить все по местам. После того как Эва засунула вещи обратно в сумку, у нее осталось что-то ненужное. Она собрала разорванные конверты и смятые обрывки бумаги и в том же отключенном состоянии подошла к мусорной урне и выбросила все туда. Эва прошла совсем близко от Сильвии, но не заметила ее приветственного кивка, а у Сильвии не хватило желания подойти к ней.

Дружественный порыв был погашен в зародыше — столь явная отрешенность Эвы от окружающего мира вызвала у Сильвии чувство растерянности. Сильвия поняла: от нее потребуется немало усилий, чтобы вернуть Эву к действительности, и Сильвию удерживала боязнь оказаться в центре внимания толпящейся в холле публики. Может быть, Эва испытывает страх перед пустым домом, столь знакомый одиноким людям? Лучше быть везде и нигде, входить в дверь общественного здания и выходить из двери учреждения культуры, по кругу, по кругу, лишь бы не открывать дверь своего молчаливого жилища.

На следующий день Сильвия купила себе маленькую сумочку.

Из сочувствия к Эве Сильвия пересилила себя и в условленное время пошла на свидание с незнакомой Хельги, носившей трудную грузинскую фамилию.

Эва уже ждала в прихожей. Стеганая нейлоновая куртка, вельветовые брючки, туфли на низком каблуке — вид у нее был такой, будто она опять торопится в дорогу. Путешественница без чемодана — достаточно туго набитой сумки. Сумка эта лежала на подзеркальнике, ее добела стертый ремень словно подстерегал возможность наброситься на худенькое плечо Эвы. Сильвия растерялась — не ошиблась ли она часом? Вовсе нет, деликатная Эва не захотела оказаться свидетельницей их разговора. Когда уйдете, сказала Эва, захлопните дверь, замок сам защелкнется. Пожимать руки — пустая трата времени, Эвы уже и след простыл.

— Входите, пожалуйста, — раздался из гостиной ободряющий голос.

Из середины темноватой комнаты навстречу Сильвии шагнула яркая блондинка в бирюзово-синем платье с напряженно прямой спиной и слегка откинутой головой.

— Вас очень точно описали, я узнала бы и на улице. Очень приятно!

Они сели в кресла за журнальный столик, кофейные чашки и термос-кувшин были уже на столе, как и коробка печенья.

— Я должна вам объяснить, — произнесла женщина размеренно. В ее голосе надменность смешивалась с уважением. Какое Сильвии до этого дело, она всего-навсего слушатель. Теперь ей придется выслушать все, что та ни скажет, раз уж она согласилась на этот разговор, свидетелем которого даже Эва не захотела или не посмела быть.

— Я мать Дагмар Метс, теперешняя теща вашего бывшего мужа или как это называется. — Кислая улыбка, взгляд в окно — Сильвии была дана небольшая пауза, чтобы обуздать возможные эмоции.

Может быть, тут Сильвии следовало бы воскликнуть: ах, как мило, что мы встретились!

Рука Сильвии совсем не дрожала, когда она, ища, чем заняться, отвернула пробку термоса и налила кофе в чашки.

— Прошу меня извинить! — произнесла Хельги, прикидываясь благодарной. — Несмотря на все, я очень волновалась перед сегодняшней встречей, видите, даже сахар забыла.

— Я предпочитаю кофе без сахара, — ответила Сильвия, хорошо, что была причина хоть что-то сказать.

Хельги наклонилась через стол к Сильвии, посмотрела ей в глаза, видно было, что этот доверительный жест потребовал от нее преодоления внутреннего сопротивления. Вздохнув, она сообщила:

— Вернувшись домой, я была потрясена!

Хрустально-прозрачная слеза блеснула в уголке ее глаза.

— Будем откровенны, — поспешила она заключить с Сильвией союз, — нам нет смысла изворачиваться. Дело очень серьезное, я в страшном горе.