Возможность выбора

Сильвия, кажется, даже покраснела, разозлилась во всяком случае. Будто не Вильма у нее, а она у Вильмы в последнем отчаянии ищет помощи! Будь они прокляты, эти незваные гости! Что ей в голову взбрело? Уж не вообразила ли, что это ей прислали сюда какое-то важное сообщение. Рассерженная Сильвия понадеялась: авось пьяная Вильма не запомнила, что прочла. Сильвия намеревалась как бы ненароком обмолвиться: картины на время увезли на выставку — в Ленинград, например. Члены женского клуба когда-то давно навестили Сильвию именно ради картин — такие редкие полотна так просто не увидишь. Слушая их ахи и охи, Сильвия тогда с уважением подумала о покойной свекрови: мало у кого хватило бы твердости характера пронести такую коллекцию в сохранности через смутные и нищие времена.

Кажется, Вильма и впрямь ничего не поняла из записки. Она сосредоточилась только на своей беде, жаловалась на озноб, буркнула что-то про плохой коньяк, попросила одеяло — ей бы подремать с четверть часика.

Хорошо, что успокоилась, подумала Сильвия. Она принесла одеяло, Вильма легла на диван, потрясла ногами и сбросила комнатные туфли Карла на пол. Сильвия заметила, что чулок на пятке у нее порван, оттуда петли бежали дорожкой вверх. Сильвия оправила одеяло на обмякшем теле гостьи. Вильма что-то промычала и ощупью натянула край одеяла на ухо и нос, словно спасаясь от шума и резких запахов. Пусть себе спит спокойно, Сильвия закроет смежную дверь, у нее дел по горло, когда понадобится, она Вильму разбудит. Ясно, ясно — в городе у нее остались незаконченными срочные дела (вот именно, ночь — самое подходящее время для них!), и скоро ей нужно будет снова садиться за руль.

Отрывочные переговоры не успели еще закончиться, как Вильма уже спала, тихо посапывая.

Сильвия принялась хлопотать на кухне. Как-никак в доме чужой человек, конечно же, измочаленная и с похмелья Вильма еще до полуночи проснется и захочет поесть. Ради себя Сильвия не стала бы доставать сковородку и миску для салата. Странно, сейчас ей даже нравилось возиться с готовкой, иногда эти дела по дому, которым нет ни конца, ни края, успокаивают и помогают прийти в себя. И ей было легче подавить разочарование: увы, это не Карл вернулся домой, освободившись от опутавших его злых сил.

Ее болезненное воображение не выдерживало проверки действительностью.

Однако хлопочи не хлопочи, а короткая записка Карла и вся эта история с картинами не выходила из головы. Пожалуй, даже хорошо, что Вильма свалилась ей как снег на голову; оставшись одна, она все еще сидела бы сложа руки и терзаясь своими горькими мыслями. Перед самым приходом Вильмы она не довела до конца какое-то дело. Сильвия напряглась, чтобы вспомнить, что же это было за дело. Гром и молнии! Сейчас она проверит! Сильвия помыла руки, старательно вытерла их полотенцем: шутка ли, ей предстоит рыться в чужих ящиках! Она тихонько проскользнула через спальню в кабинет Карла и, прежде чем зажечь свет, задвинула тяжелые портьеры — не дай бог, чтобы кто-нибудь увидел ее за таким делом! Рывком выдернула ящик письменного стола, где лежали облигации внутреннего займа. Еще бы — коричневый конверт, лучшие времена, путешествие на Байкал! В ящике вперемежку валялись смятые эскизы, вырванные из старых технических журналов пожелтевшие схемы, потертая логарифмическая линейка — Карлу неохота было разбираться в своем хламе, чтобы выбросить ненужное! Всякая всячина выпирала из битком набитого ящика, и только коричневого конверта здесь не было.

Сильвия уже понимала, что старания ее напрасны, и все же торопливо обшарила и другие ящики. Возмутительный беспорядок! Тоже мне технарь, начальник конструкторского бюро, нет даже намека на какую-нибудь систему! Мешает на столе — ну что ж, смахнем в ящик. Новые идеи — новые эскизы — эх, непрестанный творческий поиск, некогда даже выбросить смятые листы в корзину для бумаг!

Сильвии стало ясно, что, уходя из дома, Карл Курман забрал не только свою одежду. Какое благородство — оставил все, ушел с двумя чемоданами в руках, пусть нажитое за долгие годы совместной жизни остается жене! На работе она не раз слышала, как хвастались сбежавшие из семьи мужчины: все оставил жене и детям. Мужчины любили рядиться в тогу великодушия, они верили, что рекламируемое ими бескорыстие спишет прочие безобразные обстоятельства. Только мелочный человек посмеет осудить: он поступил подло!

Отправляясь в дальние поездки, Карл всегда ворчал: терпеть не могу собирать чемодан! Набитым должен быть не чемодан, а кошелек, все необходимое можно купить на месте. Он и теперь поступил согласно своему принципу. Мебель, домашний скарб пусть остаются в доме. Только деньги и ценности заслуживают того, чтобы взять их с собой.

К тому же в старом доме не оголен ни один угол. Вся мебель на месте, как обычно. Кто ни заглянет в дом, сразу увидит, что гнездо осталось неразоренным, Карла абсолютно не в чем обвинить. Картины? Но ведь они его душевная привязанность — дань духовности, поклон превосходству над пошлым бытом.