Возможность выбора

Орви осталась стоять на верхней площадке, мальчишка благополучно спустился. Бывший храбрый охотник на тигров еще раз, прищурив глаза, посмотрел на эту дурную женщину, которая смутила его покой. Затем он исчез за рассохшейся входной дверью.

37

Маркус, который до сих пор сидел опустив руки на баранку и молча слушал Орви, вдруг заерзал. Нервно пошарив в карманах, он завел мотор. Мотор фыркнул и закашлялся, машина подрагивала — а ведь было время, когда автомобиль Маркуса работал как часы.

Маркус нашел под сиденьем тряпку, нажал на ручку дверцы и вышел. От сырого воздуха, ворвавшегося в машину, Орви знобило. Маркус протер стекла машины, и городская площадь, опоясанная голыми деревьями, постепенно начала проступать, словно переводная картинка. Маркус, протянув руку в машину, включил фары, затем обошел вокруг БМВ, чтобы проверить их. Орви приподнялась — ей хотелось видеть лицо Маркуса. Он стоял, наклонившись к свету, будто грелся у очага.

На площади по-прежнему сновали люди. Они появлялись и исчезали, у всех были какие-то дела, или им просто казалось, что у них дела. По воскресеньям людей угнетает обязанность отдыха, но мало кто умеет по-настоящему расслабиться.

Компания обитателей общежития, часто проводившая свой досуг в ресторане, шла туда каждый раз с твердой уверенностью, что перемена обстановки, легкая болтовня, музыка и пестрая толпа людей прогонят усталость и дадут необходимый заряд на следующую рабочую неделю. В действительности же на следующий день с трудом удавалось заставить себя поднять с постели налитое усталостью тело.

Разогревшийся мотор начал постукивать тише и равномернее. Маркус потянул на себя рычаг, БМВ вздрогнул и тронулся с места. Машина заскользила, лавируя меж людей.

Маркус не объявил, куда он собирается ехать. Когда он с перекрестка свернул направо, Орви решила, что он подвезет ее к дверям общежития и скажет: убирайся к черту — неужели ты на самом деле думаешь, что я в состоянии и дальше слушать твой бред.

Орви украдкой взглянула на Маркуса. Он сидел с сосредоточенным видом, хотя движение на этой улице было редким и дорога не выглядела скользкой.

Маркус остановил машину перед маленьким подвальным кафе, тем самым, где они то ли случайно, то ли нет встретились накануне. Выключив мотор, Маркус вылез из машины, захлопнул за собой дверцу и исчез.

Орви оскорбило поведение Маркуса. В течение нескольких часов она безостановочно говорила, Маркус же и двух слов не сказал, чтобы что-то объяснить. Орви пошевелила онемевшими от долгого сидения ногами, она тоже может хлопнуть дверцей и уйти — пусть Маркус сам стережет свою ржавую рухлядь!

«Свободна, свободна», — повторяла Орви. Почему она так часто внушает себе это? Когда о свободе много думают или говорят, значит, что-то решительно не в порядке.

А вот и Маркус. В одной руке он нес завернутый в белую бумагу пакет, в другой — термос. Орви не заметила, чтобы Маркус, выходя из машины, захватил с собой термос. Или он предусмотрительно отнес его в кафе заранее?

Когда в нос ударил запах пирожков и пирожных, чувство голода охватило ее.

Маркус открутил от термоса пробку и налил в стаканчик кофе. Орви протянула вперед обе руки. Из жестяного стаканчика по пальцам растекалось тепло.

Орви давно не получала от еды такого удовольствия, как сейчас, жуя пирожок. Отхлебнув кофе, она нерешительно протянула стаканчик Маркусу. Маркус, поколебавшись, взял его.

Он сделал несколько глотков. Орви следила за ним.

Внезапно на обоих напал безудержный смех. Они уминали пирожки и, не успев прожевать, снова разражались смехом, который они тут же заглушали глотком кофе. Маркус то и дело подливал из термоса кофе, стаканчик переходил из рук в руки.

Вскоре, словно по уговору, они умолкли, каждый задумался о своем.

Затем Маркус вытащил из-за пазухи чистый платок, и они вытерли пальцы. Рука Маркуса коснулась Орви, и та вздрогнула. Орви попыталась через переднее стекло взглянуть на улицу, но ничего не увидела. Маркус снова протер тряпкой стекла, зарево огней над городом окрасило небо в желтый цвет.

Остывший мотор завелся с трудом. На этот раз Маркус вел машину твердой рукой, они направились к черте города.

Орви снова обуял страх. Ведь Паула вполне уверенно заявила — Маркус сошел с ума. Почему Маркус смеялся? Почему не объяснил своих намерений? Как ему пришло в голову принести в термосе кофе? Это было так не похоже на него.

Может быть, он приглядел где-либо подходящую канаву и собирается бросить туда труп Орви?