Возраст (март 2009)

- И при всем том система соцзащиты работает. Она слаба, бедна, несовершенна, но она работает.

- Система создана так, чтобы и не помереть, и не выжить. Ограничение доступности госпитальной помощи - процветает дискриминация по возрасту. Сейчас номенклатура помощи, и, например, в центр соцобслуживания просто так не попадешь. Лишь раз в году пожилой человек может стать клиентом этого центра - по путевке. На западе эти же центры открыты практически для всех, они не все государственные, но все доступны, по очень низким ценам, любой человек старше 50 может его ежедневно посещать. Еда, прачечная, парикмахерская - там есть практически все.

- Но наша система достаточно демократична, разве нет?

- Есть другой индикатор качества - охват социальными услугами. Он колеблется от 10 до 60 процентов по регионам. Очередь одиноких людей в интернаты для престарелых растет. Разумеется, все зависит от людей, но я - как работавший завотделением в интернате, как изучавший сельские интернаты - знаю изнутри уклад и нравы, знаю, например, как хамят старикам, как старики впадают в зависимость от персонала (и эта созависимость, кстати, - отдельная проблема). У нас нет декларации прав клиента, как на западе, билля о правах.

- Наши старики в принципе не вступают в клиентские отношения с учреждением. Их не называют ни клиентами, ни даже пациентами - а «обеспечиваемыми». Всегда в страдательном наклонении.

- Западный пенсионер без договора и дня не захочет жить. У нас же стандарты социального обслуживания готовят годами, никак не могут утвердить.

- Видела рекламу частного дома престарелых: от 35 тысяч рублей в месяц. Примечание - эконом-класс.

- Сиделка в Москве стоит безумных денег. Мы искали для своих - это до 15 тысяч рублей в сутки. Когда я работал в поликлинике на Озерной, видел таких запущенных стариков, что едва слезы сдерживал. Женщина, парализованная, лежит в страшной грязи, в объедках, в хаосе - совершенно одинокая. Давайте Красный Крест или сестру, говорю заведующему, - нет, никому ничего не нужно. «Что вы хотите - возраст». Принципиально ничего не сдвигается. Вот недавно Общественная палата проводит слушания в московском образцово-показательном интернате № 31. Выступают начальник московской соцзащиты, директор интерната. Все прекрасно, господа, говорю я, но это только часть правды. Тысячи стариков собирают банки у метро - где они, кто они? Куда податься одиноким? Очередь в дома престарелых в 2005 году составляла 17 тысяч человек, в этом году - уже 23 тысячи.

- Что могло бы сдвинуть ситуацию? Новые законы? Новые структуры?

- Внимание власти в первую очередь. В Австралии и Израиле есть посты министров по делам пожилых людей, в правительстве всех развитых стран есть департаменты по делам престарелых. У нас был такой департамент до 2004 года - по делам ветеранов и пожилых людей, при слиянии министерств в минсоцздравразвития - исчез. Ни в парламенте, ни в правительстве специализированной структуры нет. Писали еще Зубкову: давайте воссоздадим. Отвечают: нецелесообразно. В прошлом году после выпуска нашей брошюры о правах пожилых был шквал звонков к нам, люди делились, что на местах происходит, страшные вещи рассказывали. Мы записали все это, отправили обращение на имя академика Велихова: в ОП ни одного заседания за три года по теме, давайте провести президиум. Прошел год - ответа нет.

- И деньги, конечно же.

- Изменение финансирования необходимо, сколь бы трагическим не считали это элиты. В частности, создание других систем финансирования, например, больше внимания на страховые акценты. Наши чиновники катаются по всему миру, изучают опыт, но ничего не меняется. Но не только, не только. Нужна большая гражданская работа: создание специальных биллей, договоров о правах. Работа с персоналом, его воспитание. У нас нет системы специализированных медицинских учреждений для пожилых людей, ни амбулаторных, ни стационаров и реабилитационных, старики идут в поликлинику по месту жительства, где почти неизбежно сталкиваются с возрастной дискриминацией.

- И развитие геронтологии?