Возрастай с Евангелием. Как воспитать ребёнка в евангельском духе. Притчи Христовы

На самом деле, ревность в плохом смысле слова — только от гордыни. Почему, допустим, невестка и свекровь не могут поделить между собой сына и мужа? Потому что они любят, пытаясь владеть, любят как свое. Но любовь матери и любовь жены совершенно разные, как звук и запах, они существуют одновременно как будто в разных пространствах и не должны друг другу мешать! Точно так же и здесь: если любовь к Богу заполняет все существо и является для тебя главным, она не мешает крепко крепко любить жену, детей, Родину, заниматься творчеством. И мы видим это на примере очень многих прекрасных людей. Преподобному Андрею Рублеву любовь к Богу не мешала писать гениальные, великие иконы и фрески, а наоборот, только помогала. Или святитель Лука Крымский — он был в сталинские годы епископом и одновременно великим хирургом, так что пришлось ему даже дать Сталинскую премию, его огромные заслуги в области медицины нельзя было не отметить. Благодаря его знаменитым трудам по гнойной хирургии во время Великой Отечественной войны были спасены десятки тысяч раненых. Работа в больнице, научные исследования никак ему не мешали, а даже помогали, и все у него было на своем месте: хирургия — на своем, как помощь человеческому телу; епископство, служение в священном сане — на своем, как помощь человеческой душе; а на первом месте у него был Господь.

Один из гостей на пиру был не в брачной одежде. Кажется, притча сама себе противоречит: ведь те, кто пришел на пир — нищие, бездомные, то есть бомжи по-нашему, — никак не могли иметь чистого, нарядного, праздничного платья, но почему-то они были в брачной одежде, а этот человек — нет. Святые отцы говорят, что брачная одежда — это покаяние, которым одевается душа за время своих духовных трудов на земле. А этот человек не знал, что такое покаяние, и потому оказался там чужим. И был связан по рукам и ногам — как символ того, что он не может в Царствии Божием ни ходить, ни действовать, — и извержен вон.

Хозяин пира спрашивает: «Как ты попал сюда, друг?» А он молчит, ему нечего сказать. Перед Лицом Божиим, в Царстве Небесном, не надо ничего никому объяснять: человек познается Богом до самого дна, ни обмануть, ни ввести в заблуждение Праведного Судию невозможно, остается лишь в ужасе молчать. Нам иногда кажется, что на Страшном Суде мы сможем оправдаться, о ком-то рассказать, обо всех узнаем, как они грешили… На Страшном Суде, когда мы предстанем перед Богом, нам будет не до чьих-либо грехов. Да, все откроется, все будет познано, ни один нераскаянный грех не утаится, о них объявят перед целой вселенной, перед ангелами и людьми. Но нам будет совершенно не до того, в страшном сокрушении мы будем молчать каждый о своем.

Для радости Царства Небесного необходимо покаяние. Потому что настоящая радость рождается только у человека, который прошел путь покаяния. Покаяние — очень большой труд. Есть такой образ духовной жизни: она должна быть похожа на кадило, куда кидают ладан — благовонные смолы редких южных деревьев, — и дым поднимается наверх, к престолу Бога, очень красивым белым облаком с удивительным запахом, символизируя молитву. Запах может появиться только тогда, когда в кадиле есть раскаленный уголь, нет его — и никакого аромата не будет. Так каждый человек подобен и ладану, который сам по себе не горит, не издает благовонного дыма, и угольку, который без ладана не имеет смысла. Получается, исходя из этой притчи, что мы должны одновременно и постоянно иметь в себе покаяние и радость. И если радость без покаяния поверхностна, неглубока, фальшива и не истинна, то и покаяние без радости ложное, не настоящее.

Бывают в жизни христианина и всей Церкви периоды, когда мы больше сосредотачиваемся на чем-то одном; например, Великий пост — это время сугубого покаяния, все молитвы — о прощении грехов. Мы более акцентируем внимание на своем внутреннем угольке, который должен разгореться, и как бы почти забываем о радости, отодвигаем пасхальную радость на конец поста. А потом приходит Пасха, и мы становимся одним только ладаном. Раздув поярче наш уголек за сорок дней поста, бросаем на него горсть ладана и наслаждаемся удивительным ароматом. Интересно, что Древняя Церковь очень берегла пасхальную радость; каждое воскресенье осознавалось как Пасха, поэтому в воскресные дни не делались земные поклоны.

В этой притче удивительный конец. Господь говорит: Много званых, а мало избранных. Он сперва позвал тех, кто не пришел, потом других, которые кажутся совсем чужими для Царства Божия, но они откликнулись и пришли. Приглашены все, а быть тебе избранным или нет, услышишь ты этот зов или нет, решаешь ты сам. И это бывает внезапно, вдруг — человек, от которого мы никак не ждем, что он услышит зов Божий, оказывается достаточно чутким, чтобы исполнить Божие повеление. И таких случаев огромное множество!