Возрождение

Тремя глубокими вдохами я восстановил дыхание и, вытащив хопеши, вошел в спальню.

Что я могу сказать. За время моего отсутствия там практически ничего не изменилось. Голый Леголаз перебрался в щель за кроватью, и оттуда материл во всё горло Теда, жизнь которого девочки опустили уже до тридцати пяти процентов.

Сами валькирии, продолжали скакать перед хозяином дома, сверкая своими соблазнительными ножками и видными через прозрачную ткань сорочек, другими частями своих тел.

Хозяин дома был явно не в себе. Он не обращал внимания на обилие женской красоты, и не старался завлечь девушек к себе в постель, мстя неверной супруге, а просто тупо пытался их убить.

От топота мощных ног лесничего, дом встряхивало, но теперь меня заботило не это.

Ибо клинки, которые я держал в руках, ожили. Не в том смысле, что они стали разговаривать со мной, давая советы, как лучше ими ударить врага. Нет, просто слабая дрожь в рукоятках оружия передала мне о том, что где-то рядом возродилась иная, враждебная этому миру сила.

С Тедди нужно было кончать, и быстрее.

Благо сейчас лесничий не обращал на меня внимания, гоняясь по спальне за визжащими девчонками.

Улучив момент, когда гигант пробегал мимо, я резко рубанул хопешами ему по сухожилиям. Как бежал Тед, так запнувшись и рухнул лицом вниз.

Подскочив к лесничему, я с размаху вонзил хопеши ему в спину. Слава богу, прошёл крит, снявший с Тедди тридцать процентов жизни.

Тоненькая полосочка жизни Теда, величиной в пять процентов, говорила о том, что ещё чуть-чуть, и мы победим.

Девчонки не сговариваясь, бросились к лежащему на полу телу лесничего и стали всячески выбивать из него остатки жизни. Даже Леголаз осмелел и выбрался из своего укрытия.

А я стоял в растерянности, почему за время боя Тедди не превратился в медведя? Тогда бы нам точно не поздоровалось бы.

Неожиданно дверь в спальню распахнулась и на пороге показалась грациозная пума. Хищный зверь в холке достигал мне до пояса.

Издав хриплый рык, пума направилась к нам.

И в этот миг Леголаз ухитрился своей голой пяткой выбить из умирающего лесничего последний процент его жизни.

Надо же, какой бесславный конец, пришел самому могучему существу в этом богом забытом лесном уголке — погибнуть от босой ноги любовника своей жены. Поистине — ирония судьбы.

Пума, увидев смерть лесничего, жалобно завыла. По-другому я не могу назвать тот звук, который издавала её пасть. Из миндалевидных глаз хищника покатились большие, с горошину, слёзы.

И в этот момент мне стало её жалко.

Но минута слабости зверя быстро прошла. Пума, хлеща себя по бокам длинным хвостом, с рёвом пошла на нас.

Но та трагическая минута, когда зверь плакал, дала нам возможность построиться в боевой порядок.

Леголаз, обмотав бёдра хозяйской простынёй, стал в арьергарде, вооружившись большим медным подсвечником.

Перед ним встала Такка, ладони, которой сияли зелёным светом и Перчинка, держащая в своих ладошках шарик ослепительного белого света. Перед магами стояла Айова, направив свой полуторный меч в сторону хищника, рядом с ней в оборонительной иремийской стойке замерла Таурэйвэн, держа свои кинжалы остриём вниз. А перед всеми ними, на острие атаки стоял я, опустив руки с хопешами вниз.

Вот такое у нас получилось боевое построение.

Пума, не сводя пристального взгляда с нашего несчастного любовника, изготовилась к прыжку. Было понятно, что первый, а для Леголаза и в то же время последний удар, она нанесёт именно нашему следопыту.

Пума, не сходя с места, присела и, подобно разжавшейся мощной пружине выбросила своё тело в полёт, целя своими клыками в горло несчастному следопыту.

Одновременно с движением пумы, я сделал шаг вперёд и ударил хопешами снизу вверх.

Клинки как горячий нож масло, вспороли брюхо пролетавшего надо мной хищника.

По спальне прокатил оглушительное жалобное мяуканье. Тут же к большой кошке подскочила Таурэйвэн и вонзила ей в шею свои клинки, а Айова, шагнув вперёд, рубанула ей по хребту со всего размаха своим полуторником.

С ладоней Перчинки сорвался ослепительно-белый шарик и метнулся прямо в морду хищника.

Тут, издавая крики отчаяния, в бой вступил Леголаз. Вращая над собой подсвечник, он бросился вперёд, но край простыни на его бёдрах зацепился за щель в кровати и в результате он подскочил к хищнику, в чём мать родила.

Это сконфузило не только его и нас, но даже в глазах умирающей пумы я прочитал изумление.

Глаза хищника, лежащего с перебитым хребтом, начали тускнеть. Жизнь покидала это прекрасное животное.

Никто из нас больше не пытался её ударить.

В последний раз пума взглянула на нас, вытянулась на полу и испустила дух.

Сразу после смерти с телом хищника стали происходить метаморфозы. Шерсть с тела пропала, пятисантиметровые когти втянулись в подушечки лап, и исчезли, а на голове наоборот выросла роскошная грива чёрных волос.

Перед нами, рядом со своим мужем, лежало тело Миланы.

Бой закончился, и вроде мы победили, но во рту я чувствовал горечь этой самой победы. Система разразилась ворохом сообщений, которые я на время отмёл в сторону. Потом посмотрю.