Возрождение

Плохие люди приближаются. Они уничтожат тебя.

Может быть, одной из таких была и Фитцпатрик. Она была единственной, кто сказал, что Красная Зона сотрет мои воспоминания. Мэлоун обещал, что они не сделают этого, но даже это не является гарантией. Он бы передумал, если бы узнал, как сильно изменилось мое сознание. Джордан права, я должна быть осторожной. Я не хочу снова стать той Семь.

Как я и говорила Кайлу, в конце концов − я в ловушке, точно так же, как эти акулы в Аквариуме Новой Англии. Должно быть, это был один из самых честных разговоров, который был у нас когда-либо.

Яркое наружное освещение лагеря отражается от плоского облачного покрова, создавая угнетающий навес. Это клетка. Даже небо не видно. Даже птицы не могут летать вечно.

Неудивительно, что Кайл сказал мне, что его крылья были подрезаны. Он тоже был обманчиво честным. Он необузданный, но не свободный. Но не благодаря тому, что его мать сделала с ним. Она спасла ему жизнь, но ограничила ее. Наделила его удивительной силой, но потребовала от него скрыть ее. Это не справедливо по отношению к любому из них, хотя с тех пор как Сара Фишер умерла, это не имеет никакого значения для нее. Но Кайл никогда не станет по настоящему свободным до тех пор, пока люди, которые хотят схватить его в свои злобные руки, существуют.

Я надеюсь, что теперь он в безопасности. Я надеюсь, что не оказалась случайно ответственна за то, что вывела на него людей. Я боюсь этого, но я с нетерпением жду возвращения этих воспоминаний.

Когда я думаю о том, что сказал Коул на ужине и сравниваю это с ситуацией Кайла, легче увидеть перспективы Коула и Мэлоуна при исполнении служебных обязанностей. Логически, я знаю, что то, что лучше — не должно иметь значения. Невинные люди − это невинные люди. Жизнь Кайла не должна быть для меня дороже, чем сотни безымянных незнакомцев.

Но все же это так. И, если бы я думала, что, устанавливая АнХлор или бомбу на танцах, я сохраню его безопасность, сделала бы я это? Травмировала бы я намеренно Одри и остальных? Трудно сказать. Их жизнь тоже невинна.

От этих вопросов меня тошнит. Действительно плохая курица.

Потерявшись в своем унынии, я плетусь позади своего отряда, и они не беспокоят меня. Коул, должно быть, им что-то сказал, или они считают, что я систематизирую воспоминания. Я рада, что меня оставили в покое.

Как только мы приближаемся к нашим жилым кварталам, звук двигателя заглушает гул голосов. Черный внедорожник с тонированными стеклами и Массачусетскими номерами подъезжает к ряду зданий. Я наблюдаю за ним, мое сердцебиение учащается.

Массачусетс. Бостон. Кайл. Прошло шесть часов с тех пор, как я дала Мэлоуну информацию. Много времени, чтобы его команда добралась до Кайла; если они работали эффективно, то он не был ни в чьем плену. Так, это может быть он? Может быть, он уже здесь?

Я бегу за автомобилем, отчаянно желая узнать.

− Семь, ты куда? − кричит Джордан.

Я не останавливаюсь, чтобы объяснить, потому что мне нужно догнать его. Густые глотки тяжелого, холодного воздуха наполняют мой рот, пока я бегу, но ноги, кажется, едва касаются земли.

Внедорожник паркуется недалеко от главного здания. Мэлоуна нигде не видно, но его заместителя видно через передние окна. Его широкий силуэт нетерпеливо передвигается, в то время как водитель внедорожника выходит из машины.

Я оступаюсь в пятидесяти метрах от них, смутно осознавая, что половина моего отряда побежали за мной и пристают ко мне с вопросами.

— Кайл − говорю я, отодвигая волосы со своего лица, − я хочу убедиться, что они нашли его и он в порядке.

− Кто такой Кайл? − спрашивает Гейб.

Но Коул знает, и он скрещивает руки на груди.

− Это больше не твоя миссия. Ты можешь расслабиться.

Нет, это не моя миссия. Но слова Коула − больше, чем просто практический совет. В них есть какая-то нотка. Ревность? Я не рассказывала Коулу ничего о Кайле. В крайнем случае, он мог услышать, как я описывала его в качестве друга.

Мне, наверное, почудилось. Коул просто думает, что я отказываюсь отпустить все это, что является плохой чертой для хорошего солдата. Любые другие идеи объясняются виной, что я влюбилась в Кайла, когда должна была тосковать по Коулу все это время, пока меня не было.

Затем водитель открывает заднюю дверь внедорожника, и мое замешательство усиливается.

Спина пассажира повернута ко мне, когда он выходит, но лохматые обесцвеченные волосы не вызывают сомнений, так же, как и зеленые конверсы и куртка, в которую вчера был одет Кайл. Облегчение переполняет меня, но оно не длится долго. Когда я выкрикиваю имя Кайла, происходит две неожиданные вещи.

Во-первых, охранники выбегают из главного здания. Они направляются мимо внедорожника и прямо ко мне.

Во-вторых, Кайл оборачивается, и я вздрагиваю. Его лицо − это кровавое месиво. Или скорее это было кровавое месиво, потому что это Кайл, который может увеличить мозг и вылечить глубокий порез в течении двух минут. На его губах и щеке засохшая кровь, но все же кровь.

Я подношу руку к своему рту, удивляясь всхлипу, который вырывается из меня.