Возрождение (ЛП)

Коул снова перемещается в сторону леса. У одинокой снежинки еще нет компании, но я могу сказать, что они приближаются.

— Что-то не сходится.

- Ничего не сходится. Чем больше я вспоминаю, тем меньше понимаю. Не должно ли быть наоборот?

- Иногда все становится весьма сумбурным, прежде чем у него может появится смысл. Идем.

Я следую за ним вниз по тропе. При дневном свете я могу видеть камеры наблюдения, скрытые под кронами деревьев, а также небольшие металлические ящики, которыми оснащены каждые пятьдесят метров. Мне интересно, что они делают, но не хочется спрашивать. Больше безопасности - это все, что мне нужно помнить. Даже если я когда-либо знала больше.

Мы выходим из леса на берег озера. Оно скучное и сероватое, но темнее, чем небо. Еще не замерзшее, но и не приглашающее. Это то озеро, в котором Фитцпатрик заставляла нас мерзнуть. Воспоминание посылает озноб по телу, и я на самом деле дрожу.

Кружась вокруг, я осматриваю деревья на наличие камер.

- Сюда не указывает ни одна из них, - говорит Коул, следя за моими движениями. - Пройди двести футов в ту сторону, и тебя засекут, или пятнадцать футов в ту сторону, - он указывает влево и вправо. - Не каждый дюйм лагеря транслируется. Здесь достаточно дюймов.

- Вот почему мы пришли сюда тем утром, - я закрываю глаза, пытаясь воспроизвести всю сцену, но у меня нет изображений. Просто знания. Просто слова. Они правдивы, но воспоминание не целостное.

Кажется, что все тело Коула светится. Он выглядит выше.

- Ты помнишь, что я тебе говорил?

Я вся дрожу. Слишком много эмоций борются за контроль над моим телом - позор, надежда, страх.

В основном страх.

- Ты сказал, что веришь в меня. Что я могу сделать это - выполнить миссию.

- Я все еще верю.

Я не могу смотреть на него. Едва могу говорить и мямлю слова.

— Мэлоун говорит, что у них есть технология - способ, которым они могли бы вытащить воспоминания из меня, если им понадобится. Но это может повредить мой мозг.

Я не знаю, почему зациклилась на этих словах. Они не имеют ничего общего с причиной, по которой Коул привел меня сюда. Но я думаю это потому, что нужно объяснение моему страху, тому, которое не имеет ничего общего с правдой.

- Это звучит зловеще, - говорит Коул.

- Никаких шуток, - я поднимаю голову на последних словах, надеясь, что избавилась от разговора. Избавилась от правды. Я терпеть не могу, когда что-либо находится вне контроля.

Коул почесывает голову.

- Посмотри на это таким образом: твоя миссия состояла в том, чтобы найти и защитить X. Если бы ты нашла их, а другие, кто искал Х, пытались схватить его, прежде чем мы смогли бы вытащить Х оттуда, стала бы ты рисковать своей жизнью и защищать его?

- Это моя обязанность.

- Правильно. Значит, что тогда? - он поднимает бровь. - Как это отличается?

- Ну, когда ты так говоришь, я чувствую себя глупо и эгоистично из-за того, что беспокоюсь. Почему ты настолько умнее меня? - я слегка ударяю его по груди.

Он ударяет меня в ответ.

— Вот, почему я ваш лидер. Я здесь, чтобы вразумить остальных. Ты не глупая, Семь. Просто на тебя сейчас столько навалилось, но ты будешь в порядке. Поверь мне.

- Я всегда верила тебе, бесстрашный лидер, - это правда.

- Хорошо, - затем он кладет руку на мою щеку и целует меня так, как он сделал тем утром перед моим отъездом. И так же, как в то утро, я снова паникую.

Рука Коула на моем лице решительная, но я нет. Я разрываюсь надвое. Если бы он не держал меня, я бы свалилась в грязь.

Вкус его губ слегка солоноват, но в приятном смысле, и он обвивает левую руку вокруг меня, притягивая ближе. Я могу чувствовать каждый контур его тела, и это так приятно. Так правильно, и в то же время неправильно. Я хочу прижать себя ближе и хочу убежать.

- Я так по тебе скучал, пока тебя не было, - Коул бормочет в мою кожу. Его рука ласкает мою щеку, и он опускает поцелуи ниже. Медленно, но с голодом, как будто сдерживается, потому что знает, насколько я уязвима.

Он касается моего подбородка, горла. Я задерживаю дыхание.

Глаза закрываются, и каждый мускул во мне напрягается в предвкушении. Я оборачиваю свои руки вокруг его рубашки, но не могу двинуться дальше, ведь вспоминаю, как так же снимала рубашку с Кайла. Как лежала на его кровати, а мои руки пробегали по его обнаженной спине. Как его губы перемещались по моему животу.

Мое сердце колотится от страха и чувства вины. Я люблю Коула, но не так. Не так, как Кайла. Даже при том, что мое тело реагирует на прикосновения Коула вопреки сердцу, это неправильно. Настолько неправильно, что я могла бы заплакать, потому что меня не должен волновать ни один из них в этом смысле. Я не должна была целовать никого из них.

- Мы не можем делать это, - задыхаясь, я отстраняюсь, ненавидя, что Коул согрел меня с головы до ног. Ненавидя то, что хочу, чтобы он отказался отпускать меня, чтобы целовал меня и заставил сдаться.

- Это неправильно.

Коул восстанавливает дыхание, его нос прижат к моему лбу, разделяя лицо прямо по центру и раскрывая ту трещину в нашей дружбе, которую я чувствую. Его выдох повисает в воздухе между нами, как дым.

- Нет, неправильно.