Возрождение (СИ)

Разбушевавшееся море в ответ глухо зароптало. Невнятно, без угрозы, но ему показалось - это голос самих гор, окруживших израненный берег неодолимой стеной. А следом за ним прозвучал новый раскат грома, который, отразившись от скал, долгим эхом прогремел над головой замершего Дракона.

- Не в том твоя вина... - вдруг шепнул коснувшийся его щеки легкий ветерок. На грани ощущений. Как отзвук бушевавшей в его душе бури. Слабый, едва ощутимый. Почти невесомый. Но теплый, как ласковое прикосновение матери, и полный невысказанного прощения, от которого что-то болезненно сжалось внутри. - Не спеши, Тоаркан... сын мой... больше - не спеши и не ищи врага там, где его никогда не было...

Дракон сильно вздрогнул и порывисто вскочил, с внезапно вспыхнувшей радостью уставившись на ожившую статую. Но озарившая небо вспышка уже угасала, взбунтовавшееся под ним море постепенно успокаивалось, теплый ветер бесследно исчез. И лишь с последними секундами затихающей зарницы из толщи мрачного камня... буквально на долю секунды проступило смутно знакомое, невыносимо родное лицо с мягкой улыбкой, женственными чертами и чуть раскосыми зелеными глазами. При виде которого он на мгновение ошеломленно замер, неожиданно пошатнулся, но вдруг глухо застонал и как-то разом осунулся. А потом медленно, все еще не веря, с тихим вздохом опустился обратно на колени, только сейчас с ужасом понимая, что же именно натворил...

Таррэн вздрогнул и открыл глаза, странным образом переживая отголоски отгремевшей грозы. Затем быстро осмотрелся, прислушался к себе, но почти сразу успокоился: если он и заснул, то совсем ненадолго - Белка даже не заметила разницы.

Он бережно погладил лежащую на его плече каштановую макушку супруги и тихонько, чтобы не разбудить, коснулся губами ее волос. Гончая, не просыпаясь, что-то буркнула, и Таррэн невольно улыбнулась, чувствуя, как сердце наполняется щемящей нежностью.

Белка... чудесная, неприступная, изменчивая и такая непостоянная Белка... при этом - любящая, внимательная, заботливая, как всякая истинная мать. Сколько тепла скрывалось за ее холодными голубыми глазами. Сколько любви могло подарить ее сильное тело. Сколько радости могла выразить одна ее мимолетная улыбка. И сколько железной воли пряталось под этой нежной кожей, от которой даже сейчас струился легчайший аромат древней магии.

Только одно тревожило его сейчас и заставляло беспокойно поджимать губы: Таррэн осторожно сдвинул с ее плеча тонкую простыню, но снова убедился - нет, ему не показалось, и узоры на коже супруги действительно полыхали угрожающе алыми сполохами. Когда-то спокойные и изумрудно зеленые, теперь они почему-тог сменили цвет и горели так ярко, что это навевало тревогу.

Он не знал, почему так произошло и что изменилось в Белке за последние дни, но был уверен, что еще в прошлую ночь этого не было и в помине. Конечно, жена приходила, предварительно усыпив бдительность своего лорда, но он слишком хорошо помнил ее тело и лучше всех знал, каким оно может быть. Он видел ее в самых разных видах: и спокойной, и разъяренной, и томящейся от неги, и даже взбешенной. Но еще никогда за пять веков совместной жизни Таррэн не замечал, чтобы ее руны так неистово горели. Такое впечатление, что проснувшийся сегодня Огонь зажег их изнутри. Они словно напитались им, вобрали в себя его проклятую магию. И чем это обернется для маленькой Гончей, он пока не знал. Хотя и очень надеялся, что со временем эти нехорошие перемены сойдут на нет.