Возрождение (СИ)

- Ты не мог знать, - тихо сказал кузнец. - Никто не мог. Ты прав: мы слишком уповали на Создателей. К тому же, Атторас издал Закон, против которого ты никак не мог пойти.

Владыка сгорбился в своем кресле.

- Боюсь, он уже не ведал, что творил, Ис. Боль Алиары ударила по нему слишком сильно, и он просто... не смог ее больше выносить. Она терзала его день и ночь, год за годом, пока мы восстанавливали свой мир. Он не хотел, чтобы смерть сеяла разрушения дальше, поэтому и пошел на введение закона о непричинении. Вместо того чтобы растить новых воинов и укреплять нашу ослабевшую армию.

Рен Истаэр опустил глаза: он тоже считал, что это было ошибкой. И отец его считал именно так, за что и был когда-то удален от Дворца вместе со своими Хрониками, летописями и гордостью прошедшего войну бойца. Он уехал с Эоллара. Уехал в полную неизвестность - один, раздавленный и смятенный, страшащийся за судьбу своего Народа, но не имеющий возможности ее изменить. Лишь спустя три тысячелетия, когда глаза старого Владыки окончательно закрылись и трон занял Владыка новый, старший Истаэр рискнул ненадолго вернуться. А вернувшись, пришел в настоящий ужас, когда увидел, во что превратила эльфов воля прежнего повелителя: от искусных лучников и непревзойденных мечников славного Народа эльфов не осталось практически ничего! Выжившие в Войне оказались сосланы подальше от благостно-гармоничного Дворца. В умах молодых, не заставших кошмары битв, царила нелепая идея о непричинении смерти любому живому существу. Охота запрещена. Дуэли исключены. Веками оттачиваемые воинами умения были полностью вычеркнуты из обучения молодых эльфов. Дамы стали похожи на пресыщенных и ленивых домашних кошек. Кавалеры превратились в болтливых щеголей, главным занятием которых стали словесные изыски и вычурные конструкции ничего не значащих фраз, которыми эти разодетые петухи пытались поразить одуревших от безделья красоток.

У старого воина выступили слезы на глазах, когда он увидел, как стремительно деградировали Перворожденные. Всего за три с половиной тысячи лет! Из ничего! Из-за какого-то закона... ни охотников не стало, ни кузнецов, ни доблестных воинов. Только утратившие искру Искусства бездари, которые искренне гордились тем, что превратились в жалкое подобие самих себя. Даже у смертных была своя гордость, были свои Великие, свои таланты, смелость, стремление к новому и совершенному! Реформаторы-гномы трепетно хранили свое наследие, передавая из поколения в поколения рунные умения! А здесь - ничего. Ничего, кроме пустозвонства, бахвальных речей, возведенных в ранг Божественного Искусства, и праздного, абсолютно бессмысленного существования.

Когда старик Истаэр, впервые в жизни опьянев от безмерного количества выпитого вина, ураганом ворвался в Тронный зал, по пути играючи расшвыривая так называемую "охрану", Адоррас был очень молод и откровенно оглушен свалившейся на него властью. Но залитый слезами седой ветеран, на лице которого багровыми огнем пылал старый шрам, изуродовавший его до неузнаваемости, произвел на повелителя впечатление вылитого за шиворот ведра ледяной воды. Истаэр кричал, не стесняясь испуганно пятящихся придворных. Обвинял. Укорял. Проклинал. Плакал... ллер Адоррас до сих пор не мог забыть, сколько боли тогда горело в глазах старого воина. И сколько муки было в его срывающемся голосе, описывавшем скорое угасание эльфийской расы.

Вопреки ожиданиям двора, новый Владыка не оттолкнул израненного ветерана и не приказал выставил грубияна вон. Напротив, увел в дальние покои, дал успокоиться и за бокалом терпкого вина терпеливо выслушал, стараясь не выдать собственных сомнений и больно колющего внутри чувства безмерного стыда. Именно тогда он понял, что старик был прав. Сто раз прав: если ничего не сделать, всего через пару поколений это увядание будет не остановить. Целая раса погибнет, выродившись в уродливых пустоцветов. Все их знания бесславно пропадут. Сама память выветрится, и не останется на Алиаре ничего, чем когда-то так гордились Перворожденные.

Но так резко менять каноны... а новый закон до горечи быстро стал каноном и незыблемой традицией... было нельзя. Его бы не поняли и не поддержали. Слишком инертно праздное общество. Слишком ленивы и беспечны стали эльфы. Слишком удобно им было в этой обманчиво милой розовой сказке, в которой все прекрасно и весело, где нет смерти, нет крови, нет боли и разочарований. И где только редкие безумцы пытались плести вялые интриги, но и то большей частью лишь для того, чтобы хоть как-то развеять бесконечно долгую скуку.